Судьба похожа на малопосещаемый ресторан, набитый странными официантами, которые приносят Вам то, что Вы не заказывали, или просто не любите.
Бывает так — просто скажешь, что ненавидишь что-то, а кто-то с тобой согласится, и тебе сразу полегчает, хотя ситуация и останется такой же ужасной.
Одни думают, будто судьба — что-то такое, от чего не уйдешь, например, когда умирает человек или скисает молоко: и то и другое случается рано или поздно. Другие полагают, будто судьба — это такое время в жизни человека, например момент, когда он взрослеет или когда внезапно приходится делать себе укрытие из диванных подушек. А третьи считают, будто судьба — это незримая сила, вроде гравитации или боязни бумажных обрезков, которая сопровождает человека всю жизнь — принимается ли он за загадочное дело, совершает ли предательство или решает, будто книга, которую он начал читать, такая страшная, что дочитывать ее не стоит.
Я уверен, вам приходилось слышать, как при вас говорят, что не так уж важно, какая у человека внешность, главное то, каков он внутри. Разумеется, это полнейший вздор, потому что если бы это было так, то люди, хорошие внутри, могли бы и не причесываться, и не принимать ванну, и во всем мире стоял бы запах еще хуже, чем сейчас. Внешность очень важна, потому что очень многое в человеке определяется тем, как он выглядит.
Бывают такие слезы, когда плачешь не оттого, что испугался чего-то ужасного сию минуту, но из-за всего ужасного, что происходит вообще в мире, и не только с вами, но и со всеми, кого вы знаете, и со всеми, кого не знаете, и даже с теми, кого и не хочется знать, и эти слезы нельзя облегчить ни храбрым поступком, ни добрым словом, облегчить их можно, только если кто-то крепко обнимет вас...
Бывают положения, а именно в таком положении оказались бодлеровские сироты в этой части их истории, которые несут в себе «злую иронию». Приведем простой пример: один человек делает самое безобидное замечание, другой, тот, кто его слышит, знает нечто такое, что придает этому замечанию совершенно иной, часто неприятный, смысл. Так, если вы сидите в ресторане и громко говорите: «Мне не терпится отведать телячье филе, которое я заказал», а где-то рядом сидят люди, которые знают, что телячье филе отравлено, то тут вступает в действие злая ирония.
Интересное это явление — чувство разочарования. Оно способно побуждать в разочарованном худшее, что в нем есть. Разочарованные младенцы склонны бросать еду куда попало и устраивать пачкотню. Разочарованные граждане склонны казнить королей и королев и устраивать демократию.
Иногда полагают, будто мир — это тихий омут и будто совершить даже самый крошечный поступок — это все равно что бросить в этот омут камень, пустив по воде круги во все стороны, и поэтому даже незначительное деяние меняет целый мир.
Разумеется, традиция еще ни к чему не обязывает. Пиратство, например, тоже можно назвать традицией, оно существовало сотни лет, но это не значит, что мы все должны нападать на суда и грабить их.
Если поплакать подольше и послаще, это поможет и вы почувствуете себя гораздо лучше, даже когда обстоятельства нисколечко не изменились.
Страхи бывают двух видов – рациональные и иррациональные, а говоря проще – одни осмысленные, а другие бессмысленные. Например, бодлеровские сироты боятся Графа Олафа, и эта боязнь имеет полный смысл, поскольку он злодей, желающий погубить их. Но вот если бы они боялись лимонного пирога со взбитыми сливками, это был бы страх иррациональный, потому что лимонный пирог со взбитыми сливками вкусен и никому еще ничего плохого не сделал. Бояться чудовища, прячущегося под кроватью, рационально и осмысленно, там и в самом деле может оказаться чудовище, готовое вас слопать, но бояться агентов по продаже недвижимости иррационально, эти люди, как вам, наверное, известно, помогают покупать и продавать дома. Если не считать некоторого пристрастия к уродливым желтым пальто, самое худшее, что агент может сделать, – это показать уродливый, на ваш вкус, дом. Так что бояться их абсолютно бессмысленно.
- цитаты /
- цитаты из книг /
- Лемони Сникет — цитаты из книг автора