<...> ты все еще веришь, что если сосредоточить боль в каком-нибудь одном месте, она там и останется, и поселится где-то внутри — безопасная, крошечная, а вовсе не та всепоглощающая пелена, которая подступает к тебе извне, и смыкается, и начинает душить... и душит всю жизнь, от первого до последнего вздоха. День за днем. День за днем. Я это знаю. Я знаю.
То, что ночью казалось прекрасным и удивительным, при свете дня видится бледным и тусклым.
Я всегда была очень тщеславной. И только тщеславие меня спасло. Не дало мне сойти с ума. Не дало выпасть за борт. Я во всем доходила до крайности — в страсти, в жадности, в ненасытности. Но я всегда знала, когда надо сказать себе «хватит». Когда надо сдержаться. Я всегда знала, где надо остановиться, чтобы все-таки не свалиться в волчью яму ненависти к себе, пагубного привыкания и депрессии.
А я могу все признать, ВСЕ. Кроме того, что я в чем-то была не права. Или в чем-то была виновата. Я знаю, что я была не права во многом. Но я никогда этого не признаю. Никогда. И я не помню, чтобы хоть раз я себя ЧУВСТВОВАЛА виноватой. Такого не было НИКОГДА. Хотя я знаю, что я виновата. Почти во всем.
Я ни разу не проиграла в споре. А если бы проиграла, то никогда бы в этом не призналась.
Он был очень красивый, но весь какой-то обломанный. Трезвый, но мерзкий. Патологический лжец, мелкий вор, жулик и сексуальный маньяк. Причём, маньяк неотразимый. Стоит ему улыбнуться и ты сама выпрыгнешь из трусов. Она мне сказала, что с ним надо поосторожнее, но при этом она почему-то была уверена, что я сумею вправить ему мозги. И это при том, что я до сих пор безуспешно пыталась вправить мозги себе.
Слишком взвинченные, чтобы спать. Слишком разгорячённые, чтобы есть. Иссушенные, обезвоженные. Наши тела — грязные марионетки, и кукловод остается в тени, не обнаруживает себя, и продолжает держать нас в мистическом парнике сладострастия, безумия, экстаза.
— Скучала по мне? — шепчет, уткнувшись губами мне в шею. Хватает меня, опрокидывает на больничную койку. В ответ я шепчу:
— Да, солнце, ужасно скучала.
Разумеется, это ложь. Я хотела, чтобы он умер.
Большинству мужиков слишком многого надо. Они слишком зависимы. Слишком капризны. Слишком нуждаются в материнской заботе. А если этого нет, они сразу впадают в отчаяние. Они навсегда остаются детьми – маленькими мальчиками, не способными убить в себе маленьких девочек. Вечно требуют любви и участия. Непрестанного внимания.