Макс Фрай. Большая телега

Жители города Нанси чертят на своих столах старинные карты мира, чтобы находиться одновременно всюду, оставаясь при этом дома.

Вообще-то, сейчас, когда на меня никто не смотрел и мыслей, смею надеяться, не читал, можно было бы оставить этот снисходительный тон, пинком прогнать внутреннего скептика, наспех сотворенного когда-то из вязкой глины детских разочарований специально для упрощения коммуникаций с внешним миром, и честно признать: на самом деле я погибаю от любопытства и нетерпения.

Я уже давным-давно такой взрослый, что самому страшно.

Похоже, это очень важно для города – получить возможность поговорить с людьми на понятном им языке.

Створки тяжелых металлических ворот были закрыты и для пущей надежности перевязаны шнурком от ботинка. Бантиком. Чтобы, значит, враг не проник.

– Я тебе кто – дружочек или чужая тетка?
– Ты мне родная дядька.

Оно (существо) оказалось одной из тех некрасивых женщин, которые в любом возрасте похожи на красивых мальчиков; они это, надо думать, прекрасно понимают, поэтому всю жизнь коротко стригутся и платьев не надевают даже по праздникам. Мне они очень нравятся, все как одна.

Как почти все, что я делаю, эти заметки не нужны и не интересны никому, кроме меня самого.

Проходя мимо Восточного вокзала, я почувствовал сладкий зуд — не в теле и даже не в так называемой «душе», а где-то в области грядущего полудня.

И мне становится хорошо, сладко и полно где-то в потаенной глубине, как будто душа пробудилась после долгой спячки, тут же стырила банку клубничного варенья из бабкиного буфета и слопала за один присест, запивая горячим чаем. Как-то так.

Иногда мне кажется, что кошки умеют регулировать собственный вес по мере надобности: когда необходимо взобраться к потолку по тонкой занавеске, самый раскормленный зверь весит не больше двухсот граммов. А когда надо заставить теплого, удобного человека как можно дальше оставаться в постели, даже такое тщедушное создание, как моя подружка, чудесным образом прибавляет к своему природному весу еще как минимум пуд.

В юности я полагал свой удел трагическим, но со временем понял, что это просто естественное положение вещей.

Жизнь любого человека — зеркальное отражение его представлений о ней.

... в пять утра любое «потом» все равно что «никогда»...

Нет ничего лучше, чем своевременно поставленный вопрос...

Я давным-давно утонул в горячей траве, а глаза мои заблудились в небе, запутались в облаках...