Макс Фрай. Ворона на мосту

Когда никого не боишься, можно спокойно и трезво выносить суждения о людях, не интересуясь тем, как они сами относятся к тебе.

Дыши, твоё дыхание — вопрос жизни и смерти, никогда ещё у тебя не было более важного дела, чем это...

Долгая жизнь рядом с другими людьми сделала меня похожим на них, слабым и нерешительным любителем рассуждать, планировать, выжидать, кокетничать с судьбой, строить ей глазки — вместо того чтобы укладывать её на лопатки, брать силой, действовать, не откладывая ни на миг.

Между жертвой и палачом всегда возникает особого рода связь, куда более прочная, чем между влюблёнными, так что намерения другой стороны предельно ясны, и от знания этого никуда не деться, хотя желанным его не назовёшь.

Родители почти всегда инстинктивно, но безошибочно выбирают для своих детей наихудшую участь из всех возможных. И чем больше любви испытывает человек к своему ребёнку, тем сильнее в нем потаённый инстинкт убийцы. Интересный парадокс, да?

У нас нет никаких идеалов, только любопытные уши и куча свободного времени.

Спор не принесёт пользы, зато отнимет время, которое можно потратить на куда более важные дела.

Я, разумеется, женщина. И хвала магистрам. Мало ли кем мне приходится иногда становиться.

Ради таких пустяков, как начальственная мантия, я с постели на полчаса раньше подниматься не стал бы, во всяком случае, не в пасмурный день.

Дома я засел за работу, не теряя времени на переодевание. Это позже я превратил повседневные дела в своеобразные ритуалы и обязал себя неукоснительно их исполнять, сколь бы тягостными и ненужными они мне ни казались; если бы не это ухищрение, я бы, вероятно, по сей день носил то самое шимарское лоохи, потому что всегда находятся дела более неотложные и захватывающие, чем смена одежды, мытьё или, скажем, обед.

Сцедить кровь врага в сосуд? Ну ты даешь, сэр Шурф. Вынужден тебя разочаровать, домашнее консервирование — не моя стезя. Проще вовсе не убивать врага, чем потом запасать его впрок.