Марина Степнова. Хирург

... жизнь встала, наконец, на пуанты, дрожа напряженными икрами и растерянно улыбаясь. И лучше даже не думать, насколько ей хватит сил.

От цирроза, разумеется. А от чего ещё умирают простые русские люди?

Рожать дело хоть и добровольное, но тягомотно долгое.

Зэков-химиков элементарно не хватало, феремовские работяги en masse задницу себе понапрасну не рвали.

Редкая муха успевала пролететь между хрипуновским «захотел» и хрипуновским «сделал».

Это было волшебное время — время семи небес, семи земель, семи планет, семи цветов, семи металлов и семи звуков.

И это всё в ритме шагов, в промежутках между вдохами, в ужасном режиме выжженной каждодневной жизни.

Не бояться смерти — ещё не значит хотеть умереть прямо сейчас.

Квартира, уже бессердечно позабывшая своих прежних евреев, дохнула ей в лицо молчаливым, инфернальным ужасом одинокого похмелья.

Неограниченно владеть тем, о чём мечтают все остальные, не только скучно, но и тяжело.

Время — это сыр. В смысле — как сыр. Хасан не понял. И тогда голос пояснил — дырки.

Хочешь завербовать человека — ищи недовольного или труса и ломай его об колено!

Оттуда его жестоко шуганул дворник, дядька незлой, но тихо и очень причудливо ненормальный. Заключенный никем не замеченной шизофренией в очень красивый и необыкновенно сложный мир, полный цветных сполохов, заботливых голосов и изысканно сложных ритуалов, дворник требовал от вверенного ему контингента соблюдения целого конгломерата самых невероятных правил.

Словом, брехали так, что самим становилось стыдно.

Нельзя заставить мужчину отдать его единственную жизнь за самку, какой бы сладкой она ни была. Поэтому цена за человеческую жизнь должна превышать цену самой жизни. И Хасан определил эту цену. Не сразу — но определил. И всегда расплачивался честно.

Хасан знал, что каждую душу придется протрясти сквозь самое частое сито, пропустить сквозь самые мелкие ножи, чтобы потом никогда не вспоминать о получившемся человеческом фарше. И никогда не сомневаться в том, что из него можно вылепить все, что угодно. Ему угодно.