Марк Туллий Цицерон — цитаты из книг автора

Порой надо и стерпеть обиду, дабы сохранить в дружбе пользу и веру. Ибо друзей часто приходится и наставлять, и порицать, и все это надо принимать по-дружески, когда это делается доброжелательно.

Второе положение моей оговорки гласило, что наша доброта не должна превышать наших возможностей, так как желающие быть большими благодетелями, чем им позволяют их средства, прежде всего совершают проступок, нарушая права своих ближайших родственников; ибо имущество, которое было бы справедливо предоставить и завещать этим последним, они передают сторонним людям. Ведь в такой щедрости в большинстве случаев кроется желание грабить и забирать себе незаконным путем, дабы обладать достаточными средствами для дарения. Можно также заметить, что очень многие люди, не столько щедрые от природы, сколько движимые, так сказать, жаждой славы, делают, желая показаться благодетелями, многое, проистекающее скорее из их склонности к хвастовству, чем из добрых побуждений. Но такое притворство ближе к суетности, чем к щедрости или к нравственной красоте.

Приличие состоит в том, чтобы мы ничего не делали вопреки природе. Конечно, нет ничего прекраснее, чем полное согласие всех моментов нашей жизни, гармония между всеми нашими действиями; но вы никогда не достигнете этой счастливой гармонии, если, пренебрегая своею природою, вы захотите подражать чужой.

Можно вести борьбу двумя способами: доводами и силою. Первый приличествует людям, второй – животным. Не следует прибегать ко второму, пока есть надежда достигнуть успеха первым. Вести войну можно только для того, чтобы жить в мире, не опасаясь стать жертвой несправедливости.

Удовлетворяя только букве клятвы, мы обходим ее, а не соблюдаем. Освободившись от слов, мы можем еще оставаться связанными сущностью вещей. Когда речь идет об исполнении вашего обещания, обращайте внимание на то, что вы думали, а не на то, что вы сказали.

Существует мужество, проявляющееся только в тесном кругу домашней обстановки, оно не уступает военной доблести. Более того, оно требует даже больше усилий и больше стараний.

В спорах с нашими величайшими врагами, даже если они забудутся до того, что дозволят себе жестоко оскорбить нас, сохраним хладнокровие, подавим приступы гнева. Если мы поддадимся смятению, мы не сумеем уже сохранить умеренность и мы возбудим против себя тех, кто может нас услышать.

Будем так осмотрительны в выборе друга, чтобы не начать любить того, кто мог бы когда-либо стать для нас предметом ненависти.

Корысть никогда не может быть утолена, никогда не может быть удовлетворена. Нас мучит страсть к умножению того, чем мы обладаем; нас мучит также боязнь потерять нам принадлежащее.

Вложите меч в руки ребенка или дряхлого старика, который не в состоянии причинить зло собственными силами: но он сможет пронзить грудь сильного человека, который не побоится приблизиться к нему. Таким же образом, если вы можете предоставить важную общественную должность человеку обессилевшему, изнеженному, слабому, чтобы собственными силами кого-нибудь поразить, вы увидите, как, вооруженный властью, которую вы сами ему дали, подобно смертоносному мечу, он разрушит и низвергнет в пропасть государство.

Кто не согласится с тем, что люди, у которых нет никого, с кем они, находясь в толпе, заполняющей форум, хотели бы поговорить, более одиноки, чем те, которые не подвергаясь ничьему суду, беседуют сами с собой?

Встречу друзей, возлежащих за столом во время пиршества, предки наши удачно назвали «жизнью вместе», так как она, по их мнению, соединяет людей на всю жизнь; это лучше названий «общая попойка» или «общий обед», данных греками, тем самым как будто более всего, одобряющими именно то, что как раз здесь менее всего ценно.