Мервин Пик. Горменгаст. Книга 1. Титус Гроан

Закат полыхнул и потух – каждый миг его казался вечным, но переход от алого к пепельному занял не более нескольких демонических мигов.

Он сознавал, что положение его безнадежно, что он — жертва хронической меланхолии, что будь он постоянно предоставлен себе, он давно бы уже окончательно пристрастился к тем снадобьям, которые и теперь-то подрывали его телесное здоровье.

Я не способна сказать, люблю я его или нет, или это весь мир я люблю с такой силой — воздух, дождь, выпавший ночью, и страсть, которая раскрывается, словно цветок, прорывая тугой бутон.

С рассвета и до заката ворочала и ворочала она, словно валуны, свои мысли.

Все злые — все до единого, кроме рек, облаков и нескольких кроликов.

По коням и вперед. Мир заждался тебя.

Этим вечером, пока Граф молча сидел в кресле с бархатной спинкой, разум его обращался к самым разнообразным предметам — так точно черному кораблю, по каким бы он водам ни плыл, неизменно сопутствует отраженный в волнах страшный образ, — к алхимии и поэзии Смерти, к смыслу звезд и природе видений, угнетавших его, когда в хоральные предрассветные часы опийная настойка создавала в его мозгу отзывавший призрачной красотой мир цвета сальной свечи.

Леди не участвуют в «сценах». Они их просто не замечают.

В тонком искусстве обмана и продвижения вверх знание есть отличительный признак мастерства.

Слушай со смирением принцев и понимай пониманием муравьев.

Это стоит запомнить – из кота получается отличный метательный снаряд.

Осень вернулась в Горменгаст, подобная возвращающемуся в свою твердыню мрачному призраку. Дыхание ее веяло по забытым проходам — Горменгаст сам обратился в осень И обитатели замка стали лишь тенями ее. Разрушающийся замок, мрея в туманах, вдыхал осень, и каждый холодный камень замка выдыхал ее. Корявые деревья, обступившие темное озеро, пылали, роняя капли, и листья их, срываемые ветром, бешено кружили меж башен. Тучи, свиваясь, ложились на них и расточались или тяжко ворочались на поднебесном каменном поле, и лохмотья их тянулись меж стрельниц, теснясь у невидимых стен.