Михаил Булгаков. Морфий

... В нормальном сне музыка беззвучна... (в нормальном? Ещё вопрос, какой сон нормальнее! Впрочем, шучу...) беззвучна, а в моём сне она слышна совершенно небесно. И главное, что я по своей воле могу усилить или ослабить музыку.

Ах, Анна, большое горе у тебя будет вскоре, если ты любила меня...

... Побежал к дому, как к месту спасения, ничего не желая, кроме того, чтобы у меня не разрывалось сердце...

Позорно было бы хоть минуту длить свою жизнь. Такую — нет, нельзя. Лекарство у меня под рукой. Как я раньше не догадался?
Ну-с, приступаем. Я никому ничего не должен. Погубил я только себя. И Анну. Что же я могу сделать?
Время залечит, как пела Амнер. С ней, конечно, просто и легко...

Да и что вообще может испугать человека, который думает только об одном — о чудных, божественных кристаллах.

Не «тоскливое состояние», а смерть медленная овладевает морфинистом, лишь только вы на час или два лишите его морфия. Воздух не сытный, его глотать нельзя... в теле нет клеточки, которая бы не жаждала... Чего? Этого нельзя ни определить, ни объяснить. Словом, человека нет. Он выключен. Движется, тоскует, страдает труп. Он ничего не хочет, ни о чем не мыслит, кроме морфия. Морфия!

... И снег таял на облезшей кошке, послужившей материалом для воротника.

Анна (печально). — Что тебя может вернуть к жизни? Может быть, эта твоя Амнерис — жена?

Я. — О нет. Успокойся. Спасибо морфию, он избавил меня от неё. Вместо неё — морфий.

Человеку, в сущности, очень немного нужно. И прежде всего ему нужен огонь. И ещё человеку нужно освоиться.

Ну, насчет практики он все-таки пересолил. Да, я дегенерат. Совершенно верно. У меня начался распад моральной личности. Но работать я могу, я никому из моих пациентов не могу причинить зла или вреда.

Я почувствовал себя впервые человеком, объём ответственности которого ограничен какими-то рамками.

Вредны ли эти сны? О нет. После них я встаю сильным и бодрым. И работаю хорошо. У меня даже появился интерес, а раньше его не было. Да и мудрено, все мои мысли были сосредоточены на бывшей жене моей.

А теперь я спокоен.

Я спокоен.