Когда у него совесть была, то он без штанов ходил, а теперь, как совести ни капельки не осталось, он разом по две пары штанов надевает.
В перспективе надвигался мрак невежества, с своими обязательными спутниками: междоусобицей и всяческими смутами.
И теперь я думаю об орлах так: «Орлы суть орлы, только и всего. Они хищны, плотоядны, но имеют в свое оправдание, что сама природа устроила их иключительно антивегетарианцами. И так как они, в то же время сильны, дальнозорки, быстры и беспощадны, то весьма естественно, что при появлении их, все пернатое царство спешит притаиться. И это происходит от страха, а не от восхищения, как уверяют поэты. А живут орлы всегда в отчуждении, в неприступных местах, хлебосольством не занимаются, но разбойничают, а в свободное от разбоя время дремлют».
Снегирь был малый шустрый, служил в полку писарем и, научившись ставить знаки препинания, начал издавать, без предварительной цензуры, газету «Вестник лесов». Только никак приноровиться не мог. То чего-нибудь коснется — ан касаться нельзя; то чего-нибудь не коснется — ан касаться не только можно, но и должно. А его за это в головку тук да тук.
Дятел был скромный ученый и вел строго уединенную жизнь. Ни с кем никогда не виделся (многие даже думали, что он запоем, как и все серьезные ученые, пьет), но целые дни сидел на сосновом суку и все долбил. И надолбил он целую охапку исторических исследований: «Родословная лешего», «Была ли замужем Баба-Яга» и проч. Но сколько ни долбил, издателя для своих книжиц найти не мог.
Что касается до соловья, то он на жизненные невзгоды пожаловаться не мог. Пел он искони так сладко, что не только сосны стоеросовые, но и московские гостинодворцы, слушая его, умилялись. Весь мир его любил, весь мир, притаив дыхание, заслушивался, как он, забравшись в древесную чащу, сладкими песнями захлебывася. Но он был сладострастен и славолюбим выше всякой меры.
У орла в дворне начался «золотой век». Скворцы разучивали гимн «Науки юношей питают», коростели и гагары на трубах сыгрывались. С ворон определили новый налог, под названием «просветительного»; для молодых орлят и ястребят устроили кадетские корпуса; для сов, филинов и сычей — академию, да кстати уж и воронятам купили по экземпляру азбуки-копейки.
Известно, что когда у орлов кровь закипает, то они педагогические приемы от крамолы отличить не умеют.
Даже глухого тетерева заподозрили в «образе мыслей» на том основании, что он днем молчит, а ночью спит.
Нет вашей любимой цитаты из "Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин. Орел-меценат"? Добавить цитату