Милорад Павич. Пейзаж, нарисованный чаем

Он был из тех, кто ест ножом, обходясь без вилки; такому ничего не стоит языком поменять косточки в вишнях, окажись они у него во рту.

Будьте осторожны во сне! У нас говорят, что человек во сне каждую ночь забывает одного из тех, кого наяву любил...

Вы надеетесь, что знание языков свяжет вас со всем миром. Но людей связывает вовсе не знание языков; вы их будете дважды учить всуе и дважды забывать, как Адам. Чтобы понять друг друга, надо друг с другом переспать.

Им случалось говорить по-коптски и по-еврейски, по-гречески и на латыни, по-грузински и по-сирийски или же молчать на всех этих языках.

Годы словно дни, а месяцу конца нет.

Так поют о чем-то, что важнее жизни, воспоминаний, смерти, так поют, обращаясь к кому-то, кто способен одним своим взглядом обновить чужую жизнь.

Колорит твоего молчания зависит от того, о чём ты молчишь.

Вам всё кажется, что за вас кто-то что-то решит, что ваше время ещё придёт. А ведь от вашего будущего одни рожки да ножки остались.

Наш голод — это мы сами, а наша сытость — это уже не мы.

А между тем капли времени не стряхнешь с лица рукавом, это ведь не капли дождя. Они остаются навсегда.

... в одно прекрасное утро, когда ветер поедал дождь.

Слова на людях растут как волосы... Слова, как и волосы, могут быть черными или каштановыми и даже втайне рыжими — красными. Но рано или поздно они побелеют, как волосы у меня и моих ровесников. Со словами можно делать что хочешь, но и они с тобой поступают как хотят.

Книги — это ум в картинках.

Прошлое лучше видится ночью, чем днём.

Все женщины стремятся к одним и тем же мужикам и одних и тех же избегают. Одних любят трижды — как сыновей, как мужей и как отцов, а других, кого мать не любила, не полюбит ни жена, ни дочь. Это — как у голубей, которые едят и пакостят одновременно..

— Знаете, каждый из нас похож на луковицу: под каждым елеем оказывается следующий; вы его снимаете и ожидаете увидеть бог знает что. Когда же добираетесь до конца, убеждаетесь, что в сердцевине ничего нет. Совсем ничего.
— Ничего? Вы говорите, ничего. Лук и вода. А слезы? Как же пролитые слезы? О них то вы и забыли!