Макс Фрай. Кофейная книга

28 цитат
Автор: 

Вот почему, почему в апреле всегда кажется, ещё немножко и всё наконец-то будет хорошо. И в мае, когда начинают цвести вишни, кажется: да-да-да, вот-вот-вот, оно, оно, ещё чуть-чуть — и... И! Неизвестно что, непонятно как, неведомо зачем, но будет-будет-будет, сбудется, и тогда начнётся настоящая жизнь, сейчас и вообразить невозможно, какая она, только тосковать оттого, что ещё не началась.

Капучино – это влюблённость. Сначала терпко, потом сладко и легко, а на поверку – всё та же жизнь. Но моменты, когда сладко и терпко, — самые лучшие. Кстати, всегда можно просто съесть пенку и не пить, но это мало кому приходит в голову. Видимо, дело всё-таки в сочетании.

Хорошо, когда утро в девять.
Нет, в десять еще прекрасней, а в одиннадцать — уже разврат.
К разврату кофе должно подавать в постель, на таком деревянном подносике, и чтобы кофейник и сливочник серебряные, а чашечка прозрачного фарфора, а в сахарнице под салфеточкой нечто благоуханное, похрустывающее и пышное, присыпанное корицей и ванильным сахаром.

Кофе? — это варенье из джазовых пластинок
<...>
Кофе? — это свет, который можно размешивать ложечкой
<...>
Кофе? — это врата восприятия ночного пейзажа
<...>
Кофе? — это немой вымысел радуги

— А любовь? Настоящая любовь?
Боже, какой идиотский вопрос.
Она улыбается, вежливо. Видимо, об этом её тоже уже спрашивали.
— Настоящая любовь – это кофе, который варишь дома с утра.
Свежемолотый, желательно вручную. С корицей, мускатным орехом и кардамоном. Кофе, рядом с которым надо стоять, чтоб не убежал, иначе безнадежно испортится вкус. Надо проследить, чтоб он поднялся три раза, потом налить ложку холодной воды в джезву, подождать пару минут, чтоб осела гуща. Кофе, который наливаешь в старую любимую чашку и пьёшь, чувствуя каждый глоток, каждый день. Наслаждаясь каждым глотком.

Ещё есть мокко – кофе с горячим шоколадом. Мокко – это меланхолия. Густая и тягучая. Но даже в мокко есть молоко. И сладость, та, которую не найдёшь в эспрессо, например. Её и чувствуешь не сразу, и каждый раз не очень понимаешь, почему заказал именно его. Только потом вспоминаешь, в тот самый момент, когда становится сладко.

Латте…латте – это мечты, эспрессо, разбавленный молоком надежды, и пенка, помните, да? Та самая пенка, которая бывает в капучино. Но нет корицы, нет той терпкости, которая позволяет прочувствовать момент.

И растягивать, растягивать эту осень, этот золотой свет, этот золотой лист, этот каштановый град на всех улицах, тянуть ее, сколько возможно, как долгую-долгую ноту высоким соборным голосом, удержать осень за золотую косу.

Выйти на кухню, споткнуться об котов. Нашарить банку с кофе, обнаружить в ней две с половиной ложки. Чертыхнуться, выйти с кухни, споткнуться об котов. Залезть в кладовку в поисках кофе, нашарить банку с персиковым компотом, принести ее на кухню, вскрыть, оглохнуть от истошного мява: с точки зрения котов, консервы бывают только с мясом или рыбой. Покормить котов. Сожрать персик из банки, вспомнить про кофе. Еще раз сходить в кладовку. Долго рыться, найти пять разных пачек: в зернах, турецкий, с орехом макадама, с ванилью, с шоколадом. Выбрать. Вернуться на кухню, вынуть кота из банки с персиками и сварить себе наконец хоть что-нибудь.

Нет вашей любимой цитаты из "Макс Фрай. Кофейная книга"?