Николай Константинович Байбаков. От Сталина до Ельцина

Полтора часа длился разговор. В кабинете было душно. Хрущёву уже четыре раза приносили соки, и он жадно утолял свою жажду. Мне же даже чашку чая забыл предложить. Знаменательная деталь, говорящая о «народности»вождя... <...> Я хорошо понимал: после того, что произошло на этом заседании, да и учитывая мои взгляды, подходы и характер, мне вряд ли сработаться с Хрущёвым, примириться с его сумасбродством и бестолковой стихийностью действий. <...> ... гораздо позже я узнал, что Хрущёв на основании каких-то известных ему слухов и сведений, полученных от коменданта санатория «Россия», где отдыхал Игнатов, распорядился начать против нас следствие. Как-то не верилось в такую мелочную злобность, ведь Хрущёв казался мне широкой натурой. Да и тот факт, что он разоблачил на XX съезде «подозрительность» Сталина, должен был свидетельствовать о том, что сам Хрущёв осуждает подобное, как и всяческие доносы. Так я думал. Однако все оказалось иначе.

Могу сказать: смысл жизни Косыгина заключался в работе. Даже на прогулках в Кисловодске, в дни отпуска, или в командировках по стране или же за рубежом разговоры мы вели, как правило, о делах. Я и в кабинете у Генсека не скрывал, что мне нравится, как твёрдо и прямо отстаивал Косыгин свои мысли и решения, как остро инеожиданно он реагирует на каверзные вопросы. Брежнев, уже отяжелевший и привыкший к славословию, слушал его вполуха, ревниво поглядывал на своих прирученных соратников и хмурился, когда видел внимательно слушающего. Всем здесь было понятно, что Брежнев, а не Косыгин «хозяин страны», что Косыгин у него не в особой чести, поэтому нередко обсуждали крупномасштабные косыгинские выступления поверхностно и бегло. Вспоминаю, что после подобных заседаний Косыгина буквально трясло от возмущения, от того, как непродуманно и поспешно принималось решение по той или иной важной проблеме. <...>
Брежнев все больше и больше отстранялся от рассмотрения планов и государственных программ, — то ли ему было скучно, то ли силы начали сдавать. Скорее, не понимая всей сути дел, он завидовал уму Косыгина, его знаниям и подлинному авторитету. Между ними возникла незримая, психологическая напряжённость, которая всё нарастала, хотя внешне это особо не проявлялось.
... закончилась (cо смертью Косыгина) целая эпоха «косыгинских реформ». И наступил подлинный, а не сочинённый борзыми либералами «застой». Рядом с немощным, впавшим в старчество Генсеком очутился второй старец в Совмине — дряхлый Тихонов. ... он (Брежнев) был, по-моему, не на своём месте — слабовольный, вечно колеблющийся добряк, любитель охоты. Когда он говорил, часто его трудно было слушать — настолько невнятна была его речь.

Вспоминается и откровенная речь секретаря ЦК КПСС Эстонии А. Е. Кэбина: «Кукуруза — хорошее дело, но ей нужно тепло, которого у нас не хватает. Поэтому, чтобы Никита Сергеевич нас не ругал, мы вдоль дорог сеяли кукурузу, а за кукурузной полосой сажали картофель». Беда в том, что люди из ближайшего окружения Хрущёва никогда и не пытались критически отнестись к принятому им решению, а только поддакивали ему, во всём с ним соглашаясь. Да я и сам на собственном опыте убедился, что значит перечить «первому»: стоило мне высказаться против децентрализации системы управления и ликвидации министерств, как Хрущёв тут же понизил меня в должности...

Работая над этой книгой, я имел в виду изложить динамику экономического развития нашей страны — бывшего Советского Союза и Российской Федерации за период 1917-1998 годы. Это вызвано тем, что нынешние «реформаторы» и «демократы»пытаются оклеветать всё, что сделано нашим народом, Коммунистической партией и советским правительством. Я уже предпринял попытку опровергнуть эту клевету
<...> Учитывая это, я решил озаглавить новую книгу «От Сталина до Ельцина». Мне многое пришлось пережить как человеку, прошедшему путь от рядового инженера до заместителя Председателя Совета Министров и Председателя Госплана СССР и продолжавшему работать советником при Президиуме Совета Министров СССР, затем главным научным сотрудником в Институте проблем нефти и газа Академии наук Российской Федерации. Так что мой трудовой стаж достиг 70 лет. Это даёт мне основание поделиться с читателями своими взглядами на прошедшие и происходящие события в нашей стране, особенно в период «перестройки», приведшие к развалу Советского Союза и глубокому кризису экономики Российской Федерации и других республик бывшего СССР.
<...>Заметно, как ведётся дело и с очернением всей советской истории. Уверяют, что все государственные награды, которыми когда-то были отмечены те или иные труженики, получены за служение «империи зла»,«ложному пути» и прочее. Вот почему я свою книгу адресую прежде всего молодым. Они должны знать, как их прадеды, деды, отцы и матери сумели «в горячке буден» построить самую великую за всю историю Руси державу. Всё больше и больше людей обращается к нам, государственным деятелям, и лично ко мне с вопросами: «Что происходит? Что сейчас нужно делать, чтобы выйти из тяжёлого положения, в котором не по своей воле оказался народ? Кто виноват в этом в первую очередь?». Я отвечаю, что прежде всего необходимо знать всю правду о сегодняшнем тяжёлом положении страны, внутреннем и международном. Мы, старая гвардия державы, знаем, какой чудодейственной силой, сплачивающей воедино весь народ, способна обладать такая правда, даже горькая и жестокая.
<...>
Сегодня у России есть уникальный исторический шанс вновь стать
великой и процветающей державой, с которой будут учтиво общаться и на Западе и на Востоке, и каждый житель которой будет гордиться своей принадлежностью к Отечеству. И я искренне верю, что этот шанс мы непременно используем.
2005 год

Главным событием и результатом XX съезда КПСС стал ошеломляющий доклад Н. С. Хрущёва на закрытом съездовском заседании. Доклад о культе личности Сталина.<...>
И все же что-то смутно настораживало — особенно какая-то неестественная, срывающаяся на выкрик нота, что-то личное,
необъяснимая передержка. Вот Хрущёв, тяжело дыша, выпил воды из стакана, воспалённый, решительный. Пауза. А в зале всё так же тихо, и в этой гнетущей тишине он продолжил читать свой доклад уже о том, как Сталин обращался со своими соратниками по партии, о Микояне, о Д. Бедном. Факты замельчили, утрачивая свою значимость и остроту. Разговор уже шёл во многом не о культе личности, а просто о личности Сталина в жизни и быту. Видно было, что докладчик целеустремленно «снижает» человеческий облик вождя, которого сам ещё недавно восхвалял. Изображаемый Хрущёвым Сталин всё же никак не совмещался с тем живым образом, который мне ясно помнился. Сталин самодурствовал, не признавал чужих мнений? Изощрённо издевался? Это не так. Был Сталин некомпетентен в военных вопросах, руководил операциями на фронтах «по глобусу»? И опять — очевидная и грубая неправда. Человек, проштудировавший сотни и сотни книг по истории, военному искусству, державший в памяти планы и схемы почти всех операций прошедшей войны? Зачем же всем этим домыслам, личным оценкам соседствовать с горькой державной правдой, с истинной нашей болью? Да разве можно ли в наших бедах взять и всё свалить только на Сталина, на него одного? Выходила какая-то густо подчернённая правда. А где были в это время члены Политбюро, ЦК и сам Н. С. Хрущёв? Так зачем возводить в том же масштабе культ — только уже «антивождя»?

Как себя чувствует человек, ушедший с государственного поста на пенсию? Каково его психологическое состояние?» — часто спрашивают меня. Состояние — двойственное. С одной стороны, умиротворённость: уже не нужно мучительно раздумывать о том, кому передать дело, как найти достойного преемника и самому уйти на покой, отдохнуть, наконец, спокойно, без тягостных дум и переживаний, заняться собственным здоровьем. А с другой стороны — обида и недоумение — ты полон сил и желаешь делать ещё лучше свою работу, а с тобой расстались легко, словно ждали, когда избавятся. И от такого поворота в личной жизни, и от сложившейся в стране ситуации направленного хаоса и межнациональных распрей — душевная подавленность. Поэтому я решил в меру своих сил и возможностей работать, помогать опытом и советом, приносить посильную помощь нашему государству. В этом я вижу смысл своей жизни.