Как только начинаешь честно зарабатывать на жизнь, все становится жутко дорогим.
– Этому только бы из дома сбежать.
– Такой возраст, – философски заметил сосед.
Они неслись [на мотоцикле] по погасшей земле, с непокрытой головой, не способные на аварию, слишком стремительные, слишком молодые, еще недостаточно смертные.
Все-таки интересная это штука – телки. Вам хочется просто потрахаться с ними, потом они каким-то образом умудряются оставить вас на ночь, а там – одно за другим: вы подписываете какие-то бумаги, строите планы, и вдруг все вокруг меняется. Вы больше не ходите в те места, куда привыкли ходить. Друзья детства становятся вам абсолютно чужими людьми. И вы начинаете следить, чтобы после посещения вами сортира крышка горшка была плотно закрыта.
Воспитание – это только красивое слово, ему место в книжках да в циркулярах. В действительности же все делают что хотят. Можно из кожи лезть вон или, наоборот, на все плевать, никто не знает, что из этого получится, это – тайна.
Как и многие ее ровесницы, Элен изводила себя сезонными диетами. Между нею и ее телом был заключен как бы такой странный договор, где самоограничения были ходовой монетой, которой она платила за возвращение в молодость. Страданиями – за жизненную силу, голодом – за гладкость кожи, воздержанием – за полноту жизни. Правда, если честно, получалось так себе.
Теперь люди умирают понемногу, так сказать, «на медленном огне», от унижения, от мелких ущемлений их прав, от мелочной слежки, которой подвергаются в течение всего дня, и еще от асбеста. С тех пор как заводы приказали долго жить, рабочие люди превратились в нечто вроде конфетти. К дьяволу массы, к дьяволу коллективы. Настало время индивидуалов, повременных работников, единоличников. Все эти мелкие должности вращались в вакууме, где множились бесконечные боксы, кабины, клетушки и прочие крохотные пространства, разграниченные прозрачными пластиковыми перегородками.
Страсти там умерялись кондиционерами. Бипперы и телефоны держали участников игры на дистанции, охлаждая взаимные связи. Единомыслие, общность интересов, существовавшие не одно столетие, превращались в ничто в этом гигантском котле конкурентных сил. Повсюду на смену прежнему совместному вкалыванию пришли новые мелкие работенки, невыгодные, плохо оплачиваемые халтуры – сплошные поклоны и приседания. Производство никого больше не интересует. Теперь все разговоры – о межличностных отношениях, о качестве обслуживания, о стратегии коммуникации, об удовлетворении запросов клиента. Все измельчало, стало разрозненным, мутным, ублюдочным.
- цитаты /
- цитаты из книг /
- Николя Матье — цитаты из книг автора