«Восемьдесят первая улица… Кому выходить? – прокричал пастух в синем мундире. Стадо баранов-обывателей выбралось из вагона, другое стадо взобралось на его место. Динг-динг! Телячьи вагоны Манхэттенской надземной дороги с грохотом двинулись дальше, а Джон Перкинс спустился по лестнице на улицу вместе со всем выпущенным на волю стадом…»
Она так растворилась в его существовании, что стала как воздух, которым он дышал — необходимой, но почти незаметной.