Наше существование — Лю-боль. Это корявое слово, от которого несет сантиментами, лекарственными препаратами и тирольскими йодлями, описывает и наши отношения — неудобные, как визит к венерологу, и неприятные, как порез лезвием.
В России ежегодно делают полтора миллиона абортов. И ничего. «Пропадают полтора миллиона детских улыбок», — сказал бы кто-то. «Полтора миллиона будущих циррозов печени, пристрастий к еде, суицидальных наклонностей», — поправил бы циничный Монтана. С его точки зрения, родить ребенка в этот мир было бы сомнительной услугой и первому, и второму. «Лучшее, что ты сможешь сделать для своих будущих детей, — сказал он как-то, — не делать их совсем».
Приходя в ее квартиру на Мичуринском, я ощущаю себя пауком — так мне хочется забиться по плинтус.