Ольга Громыко. Год крысы. Путница

— Да нет, кури, — равнодушно позволил Альк. — Я мизантроп. Чем скорее все вы сдохнете, тем лучше.

— Может, и моим здоровьем поинтересуешься? (...)
— Зачем? И так вижу, что не сдох.

Вычеркнуть человека из жизни несложно, выкинуть из сердца — куда труднее. Даже если уверен, что поступил правильно.

— А разве даме нельзя быть образованной и умной?
— Рядом с умной и самому надо быть на высоте.

Если берёшься на кого-то тявкать, то будь готов, что и кусаться придётся.

Неправда, что все войны ведутся из-за денег. Месть — тоже неплохой повод.

— Мы добро, мать его, или как?
— Добро, — согласился вор. — Но очень злое!

В паутине судеб нет ни одной лишней нити, даже самая узкая тропка к чему-то ведет.

Каким, однако, ценным даром наделила его Хольга — точно знать, глупость ты совершаешь или нет! Знать — и все равно сворачивать под указатель: «Только для полных идиотов».

Рано или поздно всё равно придётся сделать выбор, на каком ты пути. И наречь его хорошим.

Удача, как и птица, не любит сидеть в клетке. Сколь бы высоким не был потолок, для свободного полета ей нужно небо.

— Помрешь?
— Хрен тебе.
— Это завещание?
— Да — я же заметил, как ты мне завидуешь!

Люди — занятные существа.(...) Они твёрдо уверены, что зло можно уничтожить, посадив на кол или медленно изжарив на костре. Что оно раскается и исправится, сгнив в вонючей темнице, повисев на дыбе, постояв у позорного столба, лишившись друга или любимой, потеряв смысл существования вместе со зрением, состоянием или честью. И когда оно, втоптанное в грязь, захлебнётся собственной кровью, изойдёт хрипом, пытаясь дотянуться до торчащего из спины ножа, добро восторжествует.

Риторика — это искусство дурить людям головы.

Как, оказывается, прекрасен мир, когда ты его покидаешь! Сразу и воркующих голубей начинаешь замечать, и собачья колбаска на мостовой становится такой трогательной…

Добро как раз может раскаяться. И тогда даже зло в ужасе уступит ему дорогу.