Оноре де Бальзак. Гобсек

Счастливый человек – тема нестерпимо скучная.

Что касается нравов – человек везде одинаков: везде идет борьба между бедными и богатыми, везде.

Гобсек — философ из школы циников.

Куда ухожу — не знаю, но ухожу отсюда.

Предостерегая себя от великодушных порывов: ведь мне частенько приходилось наблюдать, что если самому благодетелю и не вредит благодеяние, то для того, кому оно оказано, подобная милость бывает гибельной.

В чём счастье? Это или сильные волнения, подтачивающие нашу жизнь, или размеренные занятия, которые превращают её в некое подобие хорошо отрегулированного английского механизма. Выше этого счастья стоит так называемая «благородная» любознательность, стремление проникнуть в тайны природы и добиться известных результатов, воспроизводя её явления. Вот вам в двух словах искусство и наука, страсть и спокойствие.

Больные никогда не верят близости конца.

Но оставим близкие души в покое, дела решаются по-деловому, без чувствительных излияний и всяких нежностей.

Золото – вот духовная сущность всего нынешнего общества.

Деньги — это товар, который можно со спокойной совестью продавать, дорого или дёшево, в зависимости от обстоятельств.

— Так вы иногда и развлекаетесь?
— А по-твоему только тот поэт, кто печатает свои стихи?

Если человечность, общение меж людьми считать своего рода религией, то Гобсека можно было назвать атеистом.

Я спросил у него, какие соображения заставили его брать с меня огромные проценты и почему он, желая помочь мне, своему другу, не позволил себе оказать это благодеяние совершенно бескорыстно. «Сын мой, я избавил тебя от признательности, я дал тебе право считать, что ты мне ничем не обязан. И поэтому мы с тобой лучшие в мире друзья».

Ужасную картину увидели бы мы, если б могли заглянуть в души наследников, обступающих смертное ложе. Сколько тут козней, расчетов, злостных ухищрений – и всё из-за денег!

Что такое жизнь, как не машина, которую приводят в движение деньги?

Только простофили могут воображать, что они приносят пользу ближним, занимаясь установлением принципов политики, чтобы управлять событиями, которых никогда нельзя предвидеть.