Роберт Льюис Стивенсон. Клуб самоубийц

Женщина будет своевольничать целый год, но, вовремя покорившись, сумеет заслужить прощение.

Его высочество отвел председателя в сторонку, чтобы горячо поздравить с кончиной мистера Мальтуса.

Того удерживает мысль о близких, которых слишком ошеломил бы подобный конец, а в случае огласки, быть может, и навлек бы на них нарекания; другой слишком слаб духом, чтобы собственноручно лишить себя жизни. До некоторой степени к этому второму разряду принадлежу и я; я, например, решительно неспособен приложить к виску пистолет и нажать на курок: нечто, сильнее меня самого, мешает мне произвести этот последний жест, и, хоть жизнь мне опротивела совершенно, у меня нет сил пойти навстречу смерти самому.

Не думайте, что мы с вами одиноки или даже исключительны в этом своем в высшей степени разумном желании. Таких, как вы, людей, которым до смерти надоело участвовать изо дня в день в спектакле, именуемом жизнью, великое множество, и они не уходят со сцены лишь из-за тех или иных соображений.

Сорок фунтов с каждого — вступительный взнос в Клуб самоубийц.

Такие бедняки, как мы, — воскликнул он, — должны войти рука об руку в царство Плутона, поддерживая один другого среди теней, его населяющих!

— Ваше здоровье! — вскричал он, осушая бокал шампанского. — И покойной вам ночи, господа веселые банкроты!

Я всего лишь рядовой боец, но рядовой боец великой армии. Я знаю потайную калитку в царство Смерти. Я с нею накоротке и могу препроводить вас в вечность без всяких церемоний. При этом уход ваш не вызовет никаких кривотолков.

Довольно, сэр, я не привык, чтобы в моих словах сомневались.

Порядочному человеку даже и умереть нельзя без денег.

Сатана подчас бывает весьма любезным джентльменом.

Жизнь человека — такой пустяк, а между тем какие широкие возможности она открывает!

Итак, вы теперь не хуже меня самого знаете, что я представляю собой: безумец, но последовательный в своем безумии.

Он обладал особым тщеславием — тщеславием порока, при котором всякое благородное движение души другого вызывает чувство собственного превосходства; закоснев в самодовольном разврате, он чувствовал себя недоступным для подобных порывов.