Сэмюэл Беккет. Трилогия: Моллой. Мэлон умирает. Безымянный

Но время от времени. Время от времени. Какой нежностью напоены эти слова, какой жестокостью.

Ибо во мне живут два дурака, не считая прочих; один жаждет остаться там, где он оказался, в то время как другой воображает, что чуть дальше его ждёт жизнь менее ужасная.

Научись сначала ходить, потом будешь брать уроки плавания.

И поистине, какое значение имеет, скажу я это, или то, или что-нибудь еще. Говорить — значит выдумывать. Обманчиво, как правда. Ничего не выдумываешь, только кажется, что выдумываешь, кажется, что освобождаешься, а на самом деле всего-навсего выдавливаешь из себя урок, обрывки когда-то выученного и давно забытого — жизнь без слез, когда все слезы уже выплаканы.

Они не обращали на меня внимания, я платил им тем же. Но откуда я знал, что на меня не обращают внимания, и как мог платить тем же, если внимания на меня не обращали? Не знаю, но я это чувствовал и платил тем же, вот и все, что я знаю.

Немого отчаяния надо больше опасаться.

Лучше принять самое простое объяснение, даже если оно и не простое, даже если оно и не очень-то объясняет. Яркий свет не обязателен, чтобы прожить необычно, — хватит и слабого света тонкой свечи, если горит она честно.

Прерываюсь, чтобы сообщить, что чувствую себя великолепно. Видимо, горячка.

Полагаю, что именно падение в канаву и открыло мне глаза, ибо что другое могло бы их открыть?

Или может быть, мне удастся кого-нибудь поймать, маленькую девчушку, например, полупридушить ее, на три четверти, и душить до тех пор, пока она не пообещает мне отдать палку, принести суп, вынести горшок, поцеловать меня, приласкать, улыбнуться, подать шляпу, остаться со мной, пойти за гробом, рыдая в платок... — это было бы прекрасно.

Меры предосторожности, как и решения, надо принимать с предосторожностью.