Сергей Довлатов. Соло на ундервуде. Соло на IBM

Я болел три дня, и это прекрасно отразилось на моем здоровье.

Сидели мы как-то втроем — Рейн, Бродский и я. Рейн, между прочим, сказал:
— Точность — это великая сила. Педантической точностью славились Зощенко, Блок, Заболоцкий. При нашей единственной встрече Заболоцкий сказал мне: «Женя, знаете, чем я победил советскую власть? Я победил ее своей точностью!»
Бродский перебил его: — Это в том смысле, что просидел шестнадцать лет от звонка до звонка?!

Горизонталь — это жизнь. Вертикаль — это Бог. В точке пересечения — Я, Шекспир и Леонардо!

В советских газетах только опечатки правдивы. «Гавнокомандующий». «Большевистская каторга» (вместо «когорта»). «Коммунисты осуждают решение партии» (вместо — «обсуждают»). И так далее.

Была такая поэтесса — Грудинина. Написала она как-то раз стихи. Среди прочего там говорилось:
... и Сталин мечтает при жизни
Увидеть огни коммунизма...
Грудинину вызвали на партсобрание. Спрашивают:
— Что это значит — при жизни? Вы, таким образом, намекаете, что Сталин может умереть?
Грудинина отвечала:
— Разумеется, Сталин как теоретик марксизма, вождь и учитель народов — бессмертен. Но как живой человек и материалист — он смертен. Физически он может умереть, духовно — Никогда!
Грудинину тотчас же выгнали из партии.

Божий дар как сокровище. То есть буквально — как деньги. Или ценные бумаги. А может, ювелирное изделие. Отсюда — боязнь лишиться. Страх, что украдут. Тревога, что обесценится со временем. И ещё — что умрёшь, так и не потратив.

Гласность — это правда, умноженная на безнаказанность.

Удивительно, что даже спички бывают плохие и хорошие.