Каждый однажды говорит себе: «Хочется бросить все и уйти». Многие говорят это просто для снятия стресса, некоторые действительно бросают и уходят. Самая идиотская ситуация — когда и бросать нечего, и идти, в общем, некуда.
А что тебя интересует? Интересует, что я чувствую, когда захожу посмотреть зимние сапоги? Именно «посмотреть», потому что «купить» будет когда-то… наверное… потом.
Кто-то щелкает суставами, кто-то теребит четки, кто-то катает в руке шары или сжимает резиновое кольцо. Кто-то мастурбирует. А я нюхаю своего зайчика. Точнее, его жопу. С одной стороны, это успокаивает, с другой — таит в себе сакральный смысл: может быть еще хуже.
Эта извращенная улыбка тут везде. В их щербатых ртах, вечно бегающих глазках, свиных щечках... в их плакатах с рекламой неработающих мобильных операторов, в рекламе «элитных» домов, в которых невозможно жить, в антинаркотической «наружке», после которой отчаянно хочется подсесть на метамфетамин. В окнах ресторанов, фарах автомобилей, хипстерских скутерах. Натужная, вымученная улыбка педофила, заманивающего в подъезд очередную пятиклассницу. И даже приторные в своей приветливости учительницы, фрезеровщики и вагоновожатые на социальных плакатах, люди, призванные изобразить счастливое от трудовых будней лицо Москвы, кажется, говорят тебе своими рыбьими губами:
— Я ЗАЛЮБЛЮ ТЕБЯ ДО СМЕРТИ, СУКА.