— Я должен радоваться тому, что ты встретила кого-то милого?
— Не знаю, Джордж... Ты рад?
— Нет (Я хочу его убить).
— Роджер симпатичный, — говорила она бесстрастным голосом. — Приятный в общении. Учился в Йеле. Он знает, чем занять девушку, чтобы она хорошо провела время. И он высокий.
Тут мое второе «я» более не пожелало молчать.
— Я хочу его убить.
Она рассмеялась, и в этом смехе слышалось облегчение.
— Я говорю это не для того, чтобы причинить тебе боль или испортить настроение.
— Правда? А для чего ты мне это говоришь?
— Мы встречались три или четыре раза. Он меня целовал... Мы немного... Обнимались, как дети...
(Я хочу не просто убить его. Я хочу убить его медленно)
— Но это не так как с тобой. Может, станет со временем. Может, и нет.
Мы не знаем, на кого, когда и почему можем повлиять. Во всяком случае, до тех пор, пока будующее не пожрёт настоящее. Узнаем, когда уже слишком поздно.
С некоторыми вещами долго не расстаются.
— Не будете возражать, если я задам вам вопрос?
— Нет. При условии, что вы не обидитесь, если я на него не отвечу.
Кристи и ее приятели-алкоголики называли себя друзьями Билла. Мы могли бы назваться врагами Фрэнка.
Обнаружилось, что гг с человеком, приставивший штык к его виску, объединяла общая цель: убить Фрэнка
Из уголков его глаз сочились слезы. И они напугали меня сильнее, чем все, что он мне наговорил.
Ничто в мире не сравнится с обаянием окончательно спившегося алкаша.
Я взял портфель в руку, <...> а он по уши втянул голову в костлявые плечи. Словно решил, что я сейчас запущу в него портфелем. Он напоминал пса, которого били так часто, что он и не ожидал ничего другого.
Подростки, конечно, существа эмоционально нежные и в высшей степени ранимые, однако с сочувствием у них не очень. Это приходит позже, если вообще приходит.
... перед смертью простые человеческие радости становятся чертовски приятными.