Стивен Кинг — цитаты из книг автора

В тот вечер она не накрасилась, да это было и не нужно. Макияжем служил лунный свет.

Старость взирала на молодость, а аплодисменты последней сначала притихли, а потом смолкли вовсе.

Этот мир изрядно подпорчен, он полон вражды, и жестокости, и бессмысленного трагизма. Каждому человеческому существу достаётся своя порция несчастий и бессонных ночей. Те из вас, кто ещё этого не знает, весьма скоро это выяснят. С учётом сих печальных, но бесспорных фактов, можно считать, вы этим летом получили бесценный подарок: вы здесь, чтобы продавать веселье. В обмен на заработанные тяжёлым трудом доллары наших посетителей вы вручите им кусочек счастья. Детям по возвращении домой будет сниться всё, что они здесь видели и делали. Я надеюсь, вы вспомните об этом, когда работа покажется вам тяжёлой – а иногда так и будет, – когда вам попадутся грубые люди – а это обычное дело, – или когда ваши усилия, пусть вы и стараетесь изо всех сил, останутся недооценёнными.

Писательство – это ещё не жизнь, но иногда, я думаю, может быть путём жизни. Это я открыл летом 1999 года, когда чуть не погиб под фургоном.

… насилие как решение вплетено в натуру человека проклятой красной нитью.

Если есть что-то в работе писателя, что нравится мне больше всего остального, – так это внезапное озарение, когда видишь, как всё складывается вместе.

Не каждая книга должна быть набита символикой, иронией или мелодичным языком (всё-таки не зря это называется прозой), но мне кажется, что каждая книга – по-крайней мере та, которая стоит чтения – должна быть о чём-то.

Конечно, есть люди, которые не хотят слышать правду, но это уже не ваши проблемы. Нельзя хотеть быть писателем и не хотеть говорить правду. Речь, приятная или противная, есть характеристика персонажа, и она может быть дыханием прохлады, свежего воздуха в комнате, которую некоторые предпочитают держать закупоренной. В конечном счёте главный вопрос не имеет отношения к тому, рафинированная или похабная речь у ваших персонажей, важно только, как она звучит на странице и в ушах. Если вы хотите, чтобы она звучала правдиво, надо разговаривать самому. Что ещё важнее, иногда надо заткнуться и слушать, как говорят другие.

… надул меня раз – пусть тебе будет стыдно. Надул меня второй раз – пусть стыдно будет мне. Надул меня третий раз – пусть стыдно будет нам обоим.

Работа беллетриста в том, чтобы найти внутреннюю правду в сотканной паутине выдуманного рассказа, а не жертвовать интеллектуальной честностью в погоне за бабками.

По-настоящему чтение важно тем, что создаёт лёгкость и близкое знакомство с процессом письма; человек приезжает в страну писателя, имея все документы в полном порядке. Постоянное чтение приведёт вас туда, где (в такое настроение, в котором – если вам так больше нравится) вы сможете писать охотно и самозабвенно. И вам даётся постоянно растущее знание того, что уже сделано и что ещё нет, что старо и свежо, что действует, а что просто лежит на странице, издыхая (или уже издохнув). Чем больше вы читаете, тем меньше шансов у вас выставить себя дураком с помощью собственного пера или текстового процессора.

Есть ли смысл строить целые дворцы из слов? Думаю, что есть, и читатели “Унесённых ветром” Маргарет Митчелл и “Холодного дома” Диккенса меня поймут; иногда даже монстр – вовсе не монстр. Иногда он получается красивым, и повествование захватывает нас так, как никакой фильм или телепрограмма и мечтать не могут. Даже после тысячи страницы нам не хочется покидать мир, созданный для нас автором, расставаться с созданными им достоверными людьми. И после двух тысяч страниц тоже не хочется, если их две тысячи. Прекрасный тому пример – “Кольца” Толкина. Тысячи страниц про хоббитов было мало трём поколениям послевоенных любителей фэнтези, и даже если добавить неуклюжий и непослушный эпилог, “Сильмариллион”, всё равно мало.

… всегда, когда я вижу первый роман, посвящённый жене (или мужу), я улыбаюсь и думаю: «Вот человек, который знает». Писательство – работа одинокая. И если есть кто-то, кто в тебя верит, – это уже очень много. Тому, кто верит, не надо произносит речей. Он верит – этого достаточно.

До «Кэрри» я писал другие романы – «Ярость», «Долгая прогулка» и «Бегущий человек» потом были напечатаны. Из них «Ярость» наиболее проблемный, «Долгая прогулка» – лучший. Но ни один из них не научил меня тому, что я узнал от Кэрри Уайт. Самое важное – это то, что авторское восприятие персонажа может быть таким же ошибочным, как восприятие его же читателем. Следующая мысль – что бросать работу, потому что она трудна для эмоций или воображения, не стоит. Иногда надо продолжать, даже если очень не хочется, а иногда хорошая работа получается даже тогда, когда кажется, будто перекидываешь дерьмо лопатой в сидячем положении.