Ныне вы можете потратить всю свою жизнь, выясняя, с чего начать.
Мы верим, что истинная реальность реализована там, где нам реализоваться не светит.
Что драматического в уходе? Вы слышите звук удаляющихся шагов, и обычно после этого не следует ничего. Шаги по лестнице вниз – истинный их смысл редко раскрывается сразу; обычно через минуту после того, как вы их услышали, вы чувствуете себя так же, как и за минуту до. Как бы ни был слаб человек, он способен вынести потерю – в течение нескольких часов, нескольких дней, нескольких недель; и лишь по прошествии месяцев мы действительно постигаем, что потеряли.
... в конце концов, каждый выбирает для себя: один озабочен тем, что надо бы ванную кафелем отделать, другой тюрьму хочет штурмовать: старые счеты никому не дают покоя.
... протяженность пространства заполнена мраком и холодом, которых в нем слишком много, тепло же, что согревает нас, исходит не от солнц, но от сгустка пламени, обтянутого кожей.
Религия? Претенциозное кривляние!
Худшее из состояний – чувство ответственности. Внезапно меня осенило, что по сравнению с этим все остальное <...> кажется блаженством.
Замечу: выйдя из себя и закатив сцену, редко добиваешься желаемого. В основном добиваешься того, что выглядишь дурак дураком.
По сути, кем бы вы ни были, что бы вы собой ни представляли, найдётся лишь очень небольшая группа людей, которые приветствуют вас дружеским кивком.
Истинное удовлетворение даёт лестная репутация в глазах какой-нибудь небольшой группы избранных.
— ... В тебе есть что-то такое уютное. Знаешь, по мне, ты похож на подгнившее яблоко.
– Что за яблоко? Какое-нибудь особенное?
– Из тех, что остаются на тротуаре, когда закрылся рынок. Нежное, на самом деле – хорошее, только вот битое. И никому оно не нужно – просто потому, что яблоки должны выглядеть по-другому. И вот этого тебе никогда не удастся скрыть.
Раз за разом приходишь к одному и тому же: все нетленные отрыжки эмоций и духа, решения мировых проблем, спокойная самоуглубленность и манерное исповедание веры, рамки догм, тесные, как одиночная камера, все эти ужимки сознания – лишь гордая бравада муравьишки (солдат рода Zacryptocerus, например), восклицающего: «Я несокрушим!» – прежде чем хрустнуть под башмаком прохожего.