Том Стоппард. Розенкранц и Гильденстерн мертвы

— Знаете, мы скорей принадлежим к школе, для которой главное — это кровь, любовь и риторика...
— Ладно, выбирайте сами... если тут есть из чего.
— Это трудноразделимо, сэр. Ну, мы можем вам выдать кровь и любовь без риторики или кровь и риторику без любви; но я не могу дать вам любовь и риторику без крови. Кровь обязательна, сэр, — все это, в общем, кровь, знаете ли.

– Правильно. Человек должен думать о будущем.
– Следовало бы.
– Иметь будущее. В конце концов, человек его всегда имеет... сейчас... и сейчас... и сейчас...

– Мой досточтимый лорд!
– Да, мой друг!
– Как поживаете?
– Помешался.
– Действительно? Каким образом?
– Я изменился.
– Внутри или снаружи?
– И – и.
– Понятно. (Пауза.) Не так уж ново.

– То есть я имею в виду – что именно вы делаете?
– Обычные вещи, сэр, только наизнанку. Представляем на сцене то, что происходит вне её. В чём есть некий род единства – если смотреть на всякий выход как на вход куда-то.

Вы не понимаете этого унижения – быть лишённым единственной вещи, которая делает эту жизнь выносимой, – сознания, что кто-то смотрит...