Уильям Сомерсет Моэм. Луна и грош

Мне думается, искусство — это проявление полового инстинкта. Одно и то же чувство заставляет усиленно биться человеческое сердце при виде красивой женщины, Неаполитанского залива в лунном свете и «Положения во гроб» Тициана.

Дьявол всегда сумеет подыскать и обернуть в свою пользу цитату из Библии.

Только поэт или святой способен поливать асфальтовую мостовую в наивной вере, что на ней зацветут лилии и вознаградят его за труды.

Последнего слова не существует.

Я часто с недоумением замечал в женщинах страсть эффектно вести себя у смертного одра тех, кого они любят. Временами мне даже казалось, что они досадуют на долговечность близких, не позволяющую им разыграть красивую сцену.

Беда моя в том, что я не умею ненавидеть людей, которые заставляют меня смеяться.

Хотя кто может разобраться во всех мельчайших движениях человеческого сердца? Разумеется, не тот, кто ждёт от него только благопристойных и нормальных чувств.

Разве делать то, к чему у тебя лежит душа, жить так, как ты хочешь жить, и не знать внутреннего разлада — значит исковеркать себе жизнь? И такое ли уж это счастье быть видным хирургом, зарабатывать десять тысяч фунтов в год и иметь красавицу жену? Мне думется, все определяется тем, чего ты ищешь в жизни, и еще тем, что ты спрашиваешь с себя и с других.

... нет жестокости более страшной, чем жестокость женщины к мужчине, который любит ее, но которого она не любит; в ней не остается больше ни доброты, ни терпимости, одно только безумное раздражение.

— Вы когда-нибудь думаете о смерти?
— Зачем? Она того не стоит.

Женщины часто пытаются покончить с собой из-за любви, но обычно так, чтобы в этом не преуспеть.

Присвоивши себе ту или иную маску, человек со временем так привыкает к ней, что и вправду становится тем, чем сначала хотел казаться.

Женщина может простить мужчине зло, которое он причинил ей, но жертв, которые он ей принёс, она не прощает.

В ту пору я еще не знал, что главный недостаток женщин – страсть обсуждать свои личные дела со всяким, кто согласен слушать.

Ведь мы, скорей всего бессознательно, свою власть над другими измеряем тем, как они относятся к нашему мнению о них, и начинаем ненавидеть тех, которые не поддаются нашему влиянию. Для человеческой гордости нет обиды сильнее.

Она боялась оставить его одного, преследовала его своим вниманием и, когда его страсть утихала, старалась снова возбудить её, ибо только в эти мгновения могла питать иллюзию, что он принадлежит ей...