Уильям Сомерсет Моэм. Театр

Порой меня ужасает монотонность, скука и вульгарность моей жизни.

Люди думали, что она играет только те два-три часа, что находится на сцене; они не знали, что олицетворяемый ею персонаж подспудно жил в ней весь день; и когда она, казалось бы, увлеченно с кем-нибудь беседовала, и когда занималась каким-нибудь делом. Джулии часто казалось, что в ней сочетаются два лица: популярная актриса, всеобщая любимица, женщина, которая одевается лучше всех в Лондоне, но это — лишь иллюзия, и героиня, которую она изображает каждый вечер, и это — её истинная субстанция.

Наши слабости, а не наши достоинства делают нас дорогими нашим близким.

В странном мире мы живем... Актеры из кожи вон лезут, чтобы быть похожими на джентльменов, а джентльмены делают все возможное, чтобы выглядеть как актеры.

Если мужчина отвергает авансы, которые делает ему женщина, она склонна приходить к одному из двух заключений: или он гомосексуалист, или импотент.

Трудно относиться спокойно ко всем глупостям молодежи; они сообщают, что дважды два — четыре, будто это для нас новость, и разочарованы, если мы не разделяем их удивления по поводу того, что курица несет яйца. В их тирадах полно ерунды, и все же там не только ерунда. Мы должны помнить, что многое нужно забыть и многому научиться, когда впервые лицом к лицу сталкиваешься с жизнью. Не так это легко — отказаться от своих идеалов, и жестокие факты нашего повседневного бытия — горькие пилюли.

Если пьеса плоха, ее никакая игра не спасает.

Если у человека нет таланта, никто ему его не даст, но если талант есть, можно научить им пользоваться.

Я просто остерегаюсь делать то, что не могу. Отсюда и моя репутация.

Никто не тронет меня безнаказанно.

Nemo me impune lacessit.

Как ни странно, женщинам льстит, когда на них смотрят с одной мыслью — повалить поскорей на кровать.

Сыграть чувства можно только после того, как преодолеешь их.