Уильям Теккерей. Ярмарка тщеславия

Всегда быть правым, всегда идти напролом, ни в чем не сомневаясь, — именно с помощью этих качеств тупость управляет миром.

... в таком огромном городе людям некогда бегать и разыскивать своих друзей. Стоит им выйти из рядов, и они исчезают, а мы маршируем дальше без них.

Лучшие из женщин – лицемерки. Мы и не знаем, как много они от нас скрывают; как они бдительны, когда кажутся нам простодушными и доверчивыми; как часто их ангельские улыбки, которые не стоят им никакого труда, оказываются просто-напросто ловушкой, чтобы подольститься к человеку, обойти его и обезоружить, — я говорю вовсе не о записных кокетках, но о наших примерных матронах, этих образцах женской добродетели. Кому не приходилось видеть, как жена скрывает от всех скудоумие дурака-мужа или успокаивает ярость своего не в меру расходившегося повелителя? Мы принимаем это любезное нам рабство как нечто должное и восхваляем за него женщину; мы называем это прелестное лицемерие правдой. Добрая жена и хозяйка — по необходимости лгунья.

Жесточайшие обиды наносят женщинам те, кто больше всего видит от них ласки.

Ей не хотелось выходить за него замуж, но хотелось его сохранить. Ей не хотелось ничего ему давать, но хотелось, чтобы он отдавал ей все.

Мир — это зеркало, и он возвращает каждому его собственное изображение. Нахмурьтесь — и он, в свою очередь, кисло взглянет на вас; засмейтесь ему и вместе с ним — и он станет вашим весёлым, милым товарищем.

Кому не приходилось видеть, как женщина тиранит женщину? Разве мучения, которые приходится выносить мужчинам, могут сравниться с теми ежедневными колкостями, презрительными и жестокими, какими донимают несчастных женщин деспоты в юбках?

... нет лучших сатир, чем письма... Клятвы, любовь, обещания, признания, благодарность — как забавно читать все это спустя некоторое время.

Не раз бывало, что какой-нибудь ослеплённый пастушок по ошибке принимал бесчувственность за скромность, тупость за девичью сдержанность, полнейшую пустоту за милую застенчивость, — одним словом, гусыню — за лебедя! Быть может, и какая-нибудь милая читательница наряжает осла во всю пышность и блеск своего воображения, восхищаясь его тупоумием, как мужественной простотой, преклоняясь перед его себялюбием, как перед мужественной гордостью, усматривая в его глупости величественную важность; словом, обходясь с ним так, как фея Титания с неким афинским ткачём. Мне сдаётся, я видел не однажды, как разыгрываются подобные «комедии ошибок».

И правда, какое образование скорее достигает цели, если не самообразование?

Месть, может быть, и некрасивое побуждение, но вполне естественное. Я не ангел.

Свежий воздух и развлечения — это самые восхитительные средства, которые знает медицина.

Совсем загрустила, бедняжка, — жаловалась Феркин компаньонке, — за три недели ни разу не назвала меня дурой!

Разве в жизни всякого из нас не встречаются коротенькие главы, кажущиеся сущим пустяком, но воздействующие на весь дальнейший ход событий?

Если бы мы знали, что думают о нас наши близкие друзья и дорогие родственники, жизнь потеряла бы всякое очарование и мы всё время пребывали бы в невыносимом унынии и страхе.

Таков обычный удел людей — не иметь ни одного истинного друга, если сам никого не любишь.