Вера Камша. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть вторая

Если будит кто-то истинно любимый, пробуждение становится менее ужасным.

Звездная ночь обдает холодом, луна и та кутается в бледно-радужную шаль.

Осень была исполнена золота и огня, но зима хочет стали.

— Я вас ненавижу! А вы на краю вечности, могу и толкнуть.
— К вам я стою лицом, так что врасплох меня не застать, а вечность в спину не бьет.

Бестактность — привилегия набивающейся в друзья ровни.

Он слишком занят собственными чувствами, чтобы понять женщину. Даже испытывая на ее счет самые серьезные намерения.

Седина — это еще не опыт.

Станешь убивать, не любя жизнь, рано или поздно сойдёшь с ума.

О, гости. Люблю гостей... Давай я их не пущу.

Какое зло в такое утро? Розовое, ясное, холодное — как молодость, которая взяла да и вернулась под звон чужих струн и родных песен.

Алатка никогда не удирала, если ее звали на помощь, каким бы противным ни был зовущий.

Не возьмусь сказать, когда тебя стало поздно учить, так что получай новости и распоряжайся ими по своему нетривиальному усмотрению.

— Если вы где-нибудь когда-нибудь найдете сердце, отдайте шестую часть мне.
— Шестую часть?
— Днями и в две трети ночей сердце мне не понадобится.

Кошки б подрали этих любовничков, отцелуют свое — и в окно, а ты замазывай и прикрывай!

Ваши воспоминания в неминуемой грызне над оставшимися без хозяев мисками становятся опасным оружием. Лучше их придержать.