Виктор Гюго. Отверженные

Взгляд — это искра.

Никто так не следит за поступками других, как те люди, которых это менее всего касается.

Чем больше любишь, тем больше хочется любить.

Нельзя помешать человеческому сознанию возвращаться к одной и той же мысли, как нельзя помешать морю набегать на берег. Для моряка это называется приливом, а для виновного — угрызением совести.

Умереть — это ничего; ужасно — не жить.

Пускай земля обагрена кровью, — луна сохраняет белизну своего света.

Нежность и глубина — в этом вся женщина, в этом всё небо.

Не видя человека, можно предполагать в нём любые совершенства.

Радость, доставляемая нами другим, прекрасна тем, что она не бледнеет, как всякое другое отражение, но возвращается к нам ещё более яркой.

(Радость, доставляемая нами другому, пленяет тем, что она не только не бледнеет, как всякий отблеск, но возвращается к нам ещё более яркой.)

Обладай зрение способностью видеть внутренний мир нашего ближнего, можно было бы гораздо вернее судить о человеке по его мечтам, нежели по его мыслям.

Дерзость, — только этой ценой покупается движение вперёд. Все величайшие победы были добыты смелостью.

И в ту же минуту у обоих мелькнула одна и та же мысль, заставившая его вспыхнуть, а ее улыбнуться.

Однажды я встретил на улице влюбленного нищего. На нем была старая шляпа, пальто потерлось на локтях, башмаки его протекли, а в душе сияли звезды.

Иногда слова умиления заканчиваются взрывом смеха; иногда сразу после весёлой шутки наступает серьёзное настроение.

Он во всем высокомерно сомневался, а это придаёт человеку большую силу в глазах людей наивных.

Высшее правосудие — это совесть.

(Высший суд — суд совести.)