Умного человека видно не сразу. Чего не скажешь об идиоте.
То, что можно легко бросить, а потом так же легко вернуть, не ценится.
Если тебя бросили, красота тебя не спасёт. Тебя спасёт только чувство юмора.
Художник должен быть голодным,
Поэту надо не давать...
Я думала, что, если я буду хорошей, меня будут любить. Это было моей самой большой ошибкой.
Я добрый — и в том моя беда. А ещё я дурак. Добрый наивный дурак. А это очень страшно. Злой дурак — тоже страшно, но для других. А быть добрым дураком значит вредить самому себе и оставаться неудачником.
Ты хочешь быть удобной? Ты что, диван?
— Извини, я такой бомж, что даже к чаю ничего не принесла.
— Извини, я такой бомж, что у меня даже чая нет. Проходи.
Мне иногда кажется, что моя голова — это ворота, мозг — вратарь, а любая новая информация — это мячи, и они летят в ворота один за другим, а усталый раздражённый мозг отфутболивает их с возмущённым криком: «Пошли вон! Как-то без вас жили и дальше проживём! Достали!» Но всё же какая-то информация в ворота залететь успевает, и эти случайные мячи и составляют мой скудный багаж знаний.
Работая в колл-центре, Люся не переставала удивляться масштабам человеческой глупости. Посиди Эразм Роттердамский на её месте хотя бы с неделю, он нашёл бы, что добавить в своё сатирическое произведение.
Глупость наказуема — иногда материально.
— Мне кажется, я не успеваю сделать что-то важное, что я живу не по плану…
— Что значит «не по плану»? Это только твоя жизнь. Зачем тебе оглядываться на других?
— Но почему я сначала должен стать дипломированным специалистом и только потом — мужчиной? Ведь у моих друзей всё наоборот.
— Вот торопыга, — засмеялась Катя. — Учи давай, специалист!
— Но я опаздываю жить…
— Жить никогда не поздно!