Виктория Килеева. Скажи мяу, ведьма, или Дом проклятых кошек

Лара учила немое заклинание для стирания памяти, ожидая, пока нагреется вода. Учила, пока раздевалась. Учила, пока лежала в ванне. «Семь строк беспросветного бреда» преследовали её даже во сне...
— Ка-ар-р!
— А-а? — Она подскочила, забрызгав пол. — Что такое? Я же просила меня не отвлекать.
Крэх сидел на краю ванны и с укором качал головой.
— Я не сплю. Всего лишь задремала.
Когда ворон с оглушительным карканьем вылетел вон, Лара обнаружила, что колдовская книга валяется на мокром полу, и быстро обтёрла её тряпкой, пока никто не заметил, как она непочтительна с древним источником чёрной магии.

— Подсудимая, твоим любовником был чёрный кот, который умел превращаться в человека?!
— Нет, не умел. Я ведь сказала, он был заколдован...
— Ты прелюбодействовала с котом-оборотнем? — с неодобрением переспросил епископ.
— Почему прелюбодействовала? — запаниковала Лара. — Кому я могла изменять, если я не замужем?
Судебные заседатели переглянулись.
— Она точно ведьма.
— Вне всяких сомнений.
— Но почему? — в отчаянии требовала ответа Лара.
— Потому что хозяйка чёрного кота почти всегда оказывается ведьмой, — объяснил судья. — А твой, к тому же, ещё и оборотень.

— Ты будешь мне помогать? Надо стереть кровь, перепрятать колдовскую книгу и мои платья.
— Платья-то зачем?
— Ненавижу, когда мою одежду носит кто-то другой. Ты куда?
— Прятать свои трубки! Я тоже, если хочешь знать, брезгливый.

Он в людях и так сверх меры разочарован. Представляешь, как приятно ему хотя бы изредка встретить того, кто не боится обмануть его наихудшие ожидания?

Твой разум — это твоя собственная тюрьма.

— Ты боишься, что я помешаю твоей мечте?
— Я боюсь, что однажды тебе не понравится, что моя мечта не связана с тобой.

— Тебе следовало сразу сказать мне правду.
— Я пожертвовал правдой, чтобы не упустить возможность тебя поцеловать.

Как ты можешь просить о доверии, если знаешь, что такое жить в ожидании ножа в спину?

— Ты больше не сможешь мне доверять?
— Не знаю. Пока ты сильнее меня, я не имею права тебе доверять.

Жизнь в чужой шкуре не проходит даром даже для сильного человека.

Гнев — это не дурное настроение, это естественный отклик на дурные манеры других.

— Я же сказала — не входить!
— А убирать за тобой кто будет, злыдня? Такой погром учинила.
— Ты колдун, ты и убирай.

Всю дорогу Андреас нёс её на руках. Пешком. Ночью.
«Он точно колдун?» — засомневалась Лара.

— Ты хоть дьявола видела?
— Видела. Но мы называли его Библиотекарем.
Луна в глазах Филиппа засияла чуть ярче.
— Как ты его вызвала?
— Никак. Он сам к нам в гости пожаловал, мы его даже не приглашали.
— Почему не приглашали?
— У нас не убрано было.

— Сам подумай. Логически. — Она выставила перед ним связанные руки и начала загибать пальцы. — Сперва ты с дружками надо мной посмеялся — раз, потом пытался меня убить — два, после чего натравил на меня инквизитора и посодействовал вынесению моего смертного приговора — три! Как?! Как я могу хотеть за тебя замуж, бестолочь? Да ещё с такой фамилией...
— Но ведь я красив, богат и знатен.
«Молодец, что не соврал про ум», — оценила Лара.

— Значит... вы сожжёте меня на костре? — услышала она свой глухой голос.
— Ну что ты, милочка, — оскалился обвинитель. — Дрова нынче дороги. Конечно, не сожжём.
С губ сорвался облегчённый вздох.
— ... Всего лишь повесим.