Ри рассмеялся:
— Прошу прощения за всё, что натворил. Я не соображал, что делаю.
— Прошу прощения за то, что прострелила вам ногу, — легко отозвалась Лайла. — Я прекрасно соображала, что делаю.
Лайла Бард чувствовала, что рождена стать пиратом. Просто ей нужно хорошее судно, и как только оно появится...
Лайла поморщилась: она ненавидела благотворительность. Даже если люди дают что-то даром, они всегда сажают тебя на цепь, вешают груз, который нарушает равновесие в отношениях. Лучше уж украсть в открытую, чем стать заложником чужой доброты.
— Кто там? – окликнул он, не оборачиваясь. – Грабители? Призраки?
— Не думаю, что призраки ответили бы, ваше величество.
Для безумцев и слепцов время течет иначе.
Респектабельная тюрьма – все равно тюрьма.
Одни считали, что магия исходит из разума. Другие искали источник магии в душе, в сердце и силе духа.
Но Келл знал: магия – это кровь.
А кровь – это воплощенная магия. В ней она расцветает, ее она отравляет. Келл видел, что бывает, когда сила подчиняет себе человека, поглощает его, делает кровь черной. Если красный – цвет гармоничной магии, цвет равновесия между силой и человечностью, то черный – цвет несбалансированного, необузданного колдовства.
— С чем ты вернулся? – поинтересовался Ри.
— С мигренью, – буркнул Келл, протирая глаза.
— Ищешь неприятности, – ворчал он. – И не успокоишься, пока не найдешь.
— Неприятности сами нас ищут, – возражала она. – Лучше уж найти их первой.
— Почему тебе так не терпится умереть?
— Наоборот, я обожаю жизнь.
— Я говорю на одиннадцати языках, – тихо проговорил Ри с нарастающим гневом, – в том числе на языках тех стран, в которых никогда не бывал и вряд ли когда-нибудь побываю. Но я не могу сдвинуть с места комочек земли или поднять в воздух капельку воды! Меня это бесит! – рявкнул он. – Почему язык магии такой трудный, что я не могу им овладеть?
— Потому что на стихии не действует ни твое обаяние, ни очаровательная улыбка, ни высокое положение, – терпеливо пояснил Келл.
— Они меня не уважают, – сказал Ри с кислой ухмылкой.
— Земле у тебя под ногами все равно, что ты – будущий король. Воде в твоей чашке тоже. Да и воздуху, которым ты дышишь. Нужно говорить с ними как с равными, а еще лучше – просить.
Ри вздохнул и потер глаза.
— Знаю, знаю. Просто иногда так хочется… – Принц осекся.
Келл нахмурился. Ри казался искренне расстроенным.
— Чего хочется?
Антари встретился взглядом с принцем. В его глазах сверкнули золотые искры, и Келл почувствовал, что тот ничего не скажет.
— Выпить.
Но Келл давно убедился, что людям на самом деле не нужны лишние знания. Они не приносят радости. К чему забивать голову тем, чем нельзя воспользоваться? Зачем мечтать о городах, в которых невозможно побывать? Что толку от этого Ри, который, несмотря на все привилегии королевской особы, никогда не попадет в другой Лондон?
— Я ни на что не гожусь, и мы оба это знаем!
Келл поймал шар, когда он скатился с дальнего края стола, и проговорил:
— Тренировки…
— …ни черта не дают! – закончил за него принц.
— Ты не хочешь научиться магии ради самой магии, – строго сказал Келл. – Твоя беда в том, что ты учишься магии, потому что считаешь, что она поможет заманивать людей в постель.
Ри невольно улыбнулся.
— Не вижу в этом большой беды, – сказал он.
Непокорность – сорная трава, которую нужно вырывать с корнем.
Нет вашей любимой цитаты из "Виктория Шваб. Темный оттенок магии"? Добавить цитату