Всеволод Овчинников — цитаты из книг автора

Всеволод Овчинников - цитаты автора

Всеволод Овчинников

Всеволод Владимирович Овчинников (17 ноября 1926, Ленинград — 30 августа 2021, Москва) — советский и российский журналист и писатель-публицист, один из ведущих советских послевоенных журналистов-международников; востоковед, специалист по Японии и Китаю. Лауреат Государственной премии СССР в области литературы, искусства и архитектуры (1985) и Премии Правительства Российской Федерации в области печатных средств массовой информации (2006). Заслуженный работник культуры РСФСР (1982), заслуженный журналист Российской Федерации (2018). На протяжении почти сорока лет был корреспондентом и политическим обозревателем газеты «Правда», затем обозревателем «Российской газеты». Автор книг «Ветка сакуры (Рассказ о том, что за люди японцы)» (1970), «Корни дуба (Впечатления и размышления об Англии и англичанах)» (1980), «Горячий пепел (Хроника тайной гонки за обладание ядерным оружием)». Почётный член российско-японского «Комитета 21 века», эксперт политической экспертной сети Кремль.org.

Род деятельности: 
журналист, писатель, публицист
Место рождения: 
Ленинград, СССР
Дата рождения: 
17.11.1926
Дата смерти: 
30.08.2021 (94)
Книги: 

Сталкиваясь с чем-то непривычным и незнакомым, англичане прежде всего инстинктивно оглядываются на прецедент, стараются выяснить: как в подобных случаях люди поступали прежде? Если новое приводит англичан в смятение, то пример прошлого дает им чувство опоры. Поэтому поиск прецедентов можно назвать их излюбленным национальным спортом.

Английская мораль не просто культивирует пристрастие к старине. Прошлое, проповедует она, должно служить как бы справочной книгой, чтобы ориентироваться в настоящем.

Если Париж впечатляет размахом градостроительного замысла, гармонией архитектурных ансамблей, то Лондон можно назвать красивым городом лишь в том смысле, в каком может быть красивым лицо старика на портрете Рембрандта. Неподдельная ретушь веков, как бы патина времени, лежащая на памятниках прошлого, — вот чем волнуют камни британской столицы.

Японская мораль возводит в число добродетелей не только труд, но и учение. Считается, что усердный поиск новых знаний и навыков возвышает и украшает человека в любом возрасте.

Услышав выражение «о вкусах не спорят», японец охотно согласится с ним, но не потому, что у каждого человека может быть свой вкус, а потому, что хороший вкус стал неписаным законом.

Строго определёнными движениями, их красотой и размеренностью чайная церемония создаёт покой души, приводит её в то состояние, при котором она особенно чутко отзывается на вездесущую красоту природы.

Радоваться или грустить по поводу перемен, которые несёт с собой время, присуще всем народам. Но увидеть в недолговечности источник красоты сумели, пожалуй, лишь японцы.

Когда японцы говорят, что керамист учится у глины, резчик учится у дерева, а чеканщик — у металла, они имеют ввиду именно это. Художник уже в самом выборе материала ищет именно то, что было бы способно откликнуться на его замысел.

Роль художника состоит не в том, чтобы силой навязать материалу свой замысел, а в том, чтобы помочь материалу заговорить и на языке этого ожившего материала выразить собственные чувства.

Японцы шутят, что на сослуживцев надо смотреть как на родственников собственной жены: нравятся они или нет — никуда от них не денешься. А раз суждено оставаться в одном коллективе всю трудовую жизнь, нельзя забывать, что испортить отношения с человеком легче, чем снова их наладить.

Следуя девизу «всему свое место», японцы с незапамятных времен привыкли делить женщин на три категории: для домашнего очага, для продолжения рода — жена; для души — гейша с ее образованностью; наконец для плоти — ойран, роль которых после запрещения открытой проституции взяли на себя девицы из баров и кабаре.

Даже многие японцы шутят сейчас, что приглашать гейш так же глупо, как заказывать шампанское в баре. Пьян с него не будешь, но зато дашь понять гостю, что готов ради него на любые расходы.

Совершенствование прекраснее, чем совершенство; завершение полнее олицетворяет жизнь, чем завершенность. Поэтому больше всего способно поведать о красоте то произведение, в котором не все договорено до конца.