Януш Леон Вишневский. Бикини

Они писали друг другу об очень интимных вещах, но одно дело писать, и совсем другое — встретиться лицом к лицу, помня о том, что было написано.

Невозможно опоздать, когда тебя никто не ждет.

— Я постепенно влюбляюсь в тебя, — прошептал он, глядя ей в глаза.
— Это из-за мая, который только что был здесь. В мае все влюбляются, но к ноябрю чаще всего обо всём забывают.

Очень важно иметь в жизни кого-то, по кому будешь скучать...

В минуты всепоглощающего страха человек способен возлюбить каждого, кто разделит с ним этот страх. Достаточно быть рядом. Кто бы это не был.

Стук сердца, двух сердец, есть она и он, темно, поздняя ночь, они бегут и смеются, дождь промочил одежду и волосы, они куда-то прячутся, слышны звуки поездов, у них мокрые лица, взгляды, вдруг проскакивает искра, прикосновения, страсть, поцелуи, минута, мгновение, мокрые лица, мокрые волосы, мокрые губы, переплетение судеб, путаные мысли и ещё более путаные чувства. И мир, пульсирующий жизнью.

Злость на самого себя всегда самая сильная, поэтому человек и стремится как можно скорее направить её на кого-то другого.

Когда в чашке нет ни чая, ни сахара, а есть лишь горячая вода, помогают фантазия и чувство юмора.

Только славяне протягивают всю пачку сигарет, как вы сделали минуту назад. Американцы вытаскивают одну сигарету и подают ее, держа пальцами за фильтр. Голландцы обычно врут, что у них осталась последняя, а англичане прикидываются, что не расслышали вопрос. Французы вежливо признаются — и это почти всегда соответствует действительности, — что у них уже нет сигарет, но они бы тоже охотно покурили. Итальянцы и испанцы вытаскивают сигарету изо рта и разрешают затянуться. И только русские подают всю пачку, как и другие славяне. А если у них нет сигарет, обязательно пойдут просить для вас, но только у своих...

... я не могу, я не в состоянии за один день получить столько счастья. Столько во мне не поместится.

Он не забыл. Но всегда помнил, что должен был забыть.

Никто не любил меня так, как он. И никто так не признавался в любви. Никто. Понимаешь? Никто!

Но для тебя, исключительный мужчина, я сделаю исключительное исключение.

Уверена, что, пока иду, он пялится на мою задницу. Я его понимаю. Задница у меня действительно ничего...

Его удерживали женщины, которые к общению относились серьёзнее, чем к макияжу.

Он, наверное, не любит ошейников. Видимо, как и ты. Я никогда не надену на тебя ошейник. Мужчины в ошейниках всё равно не возвращаются к своим женщинам. А я хочу, чтобы ты возвращался. Ко мне. Будь свободным, но просыпайся утром рядом со мной.