Захар Прилепин — цитаты из книг автора

Дело большевиков — не дать России вернуться в саму себя. Надо выбить колуном её нутро и наполнить другими внутренностями.

Чтоб всё было в порядке — надо расстрелять всех чекистов. Потому что все сюда присланные — штрафники, садисты и негодяи, перевоспитывать их нет смысла. Но если я расстреляю этих чекистов — других мне не дадут. Поэтому пусть всё идёт как идёт.

Как быстро здесь бывшие бойцы и герои Красной армии превращаются в распутных свиней. Чекисты и красноармейцы должны всё время жить при смерти, возле неё самой. Только тогда на их лицах начинает отражаться бледный свет и гордость за великое дело. А тут они впали в безобразие от бесстыдства и безнаказанности.

Женщины любят читать чужие письма больше, чем мужчины.

Потом будут говорить, что здесь был ад. А здесь была жизнь.
Смерть — это тоже вполне себе жизнь: надо дожить до этой мысли, с разбегу её не поймёшь.
Что до ада — то он всего лишь одна из форм жизни, ничего страшного.

Бог есть, но Он не нуждается в нашей вере. Он как воздух. Разве воздуху нужно, чтоб мы в него верили?
В чем нуждаемся мы — это другой вопрос.

Что может быть глупее этого неопрятного занятия: рисовать на себе. Можно пришить к ноге железную банку, так ходить — почему бы и нет, если рисовать рисунки на спине можно.

Где-то топилась печка. Знание об этой печке было сродни знанию ребёнка, что у него есть мама, и она за ним когда-нибудь придёт, он не останется без её любви и заботы. С этим знанием можно было жить.

Артёму неведомо кем заранее было подсказано, что каждый человек носит на дне своём немного ада: пошевелите кочергой — повалит смрадный дым.

Ах, как прекрасно любимую женщину целовать в губы — разве что-то может быть лучше на свете?

Оказалось, что дурная, на износ работа расти не помогает, но, напротив, забивает человека в землю по самую глотку. Человек растёт там, где можно разбежаться, подпрыгнуть, спугнуть птицу с высокой ветки, едва не ухватив её за хвост.

Вор — это, чем мы с тобой, растение! У него на месте души — дуля, эта дуля ухмыляется и показывает грязный язык. Вором нельзя стать на время, поиграть в него тоже нельзя, вор — это навсегда. Они воры не потому, что ведут себя как воры, а потому, что больше никак себя вести не умеют...

Большевики вообще обожают всё планировать, заносить в графы и распределять. Это какой-то особый тип психической болезни: сумасшедшие, но подходящие ко всему строго научно.