— В какой-то момент мне действительно захотелось стать отцом.
— Когда-нибудь ты станешь замечательным отцом, Барт.
— Спасибо, пап. Когда-нибудь ты тоже им станешь...
... На ночь я почти всегда читаю Пушкина. Потом принимаю снотворное и опять читаю, потому что снотворное не действует. Я опять принимаю снотворное и думаю о Пушкине. Если бы я его встретила, я сказала бы ему, какой он замечательный, как мы все его помним, как я живу им всю свою долгую жизнь... Потом я засыпаю, и мне снится Пушкин. Он идет с тростью по Тверскому бульвару. Я бегу к нему, кричу. Он остановился, посмотрел, поклонился и сказал: «Оставь меня в покое, старая б... Как ты надоела мне со своей любовью».
— У меня опять с сердцем что-то странное.
— Бьётся? Для людей это нормально.
— Кстати, а с женщинами — то же самое. Вот пока ты её добиваешься — она прекрасна. А вот вы уже живёте вместе, она утром уходит на работу, целует тебя и говорит: «Ты мой небритыш» или даже так: «Ты мой заспанный чебурашка», не-не... «Чебура-а-фка». И вроде вот это так мило, но так противно.
— Да, и то, что заспанный, небритыш, чебурашка — это натяжка.
— Не-е, Лёш, это «натя-я-фка».
— Надеюсь, ты сможешь ответить на вопросы без своего привычного сарказма?
— Надеюсь, вы сможете задать мне вопросы без своей привычной тупости?
— Она такая милая. Клад просто.
— Да. Закопать бы.