Я бы с удовольствием пригласил тебя зайти и выпить, но боюсь, что ты согласишься.
— Соблюдай акт воздержания против звуков.
— Что?
— Заткнись.
— Жемчуг, который я буду носить в первом акте, должен быть настоящим, — требует капризная молодая актриса.
— Всё будет настоящим, — успокаивает ее Раневская. — Всё: и жемчуг в первом действии, и яд — в последнем.
Или вот это... «Ну всё. До вечера. Чмоки.» Ну какие, нахер, чмоки?! Хочешь поцеловать — поцелуй.
— А вот этот вопрос — «Зачем?»
— В смысле?
— Ну, когда я ей говорю: «Поехали ко мне», — а она мне: «Зачем?»
— Ага. И что?
— Вот объясни мне, что я ей должен отвечать? Ведь у меня дома не боулинг, не кинотеатр. Что я должен сказать? «Поехали ко мне, один или два раза займемся любовью, мне точно будет хорошо, тебе — может быть, а дальше ты, конечно, можешь остаться, но лучше, чтобы ты уехала». Ведь если я так скажу — она же точно не поедет, хотя прекрасно понимает, что мы именно для этого и едем. И я говорю: «Поехали ко мне, у меня дома прекрасная коллекция лютневой музыки XVI века». И вот этот ответ её полностью устраивает.
— Ты у меня не вызываешь никаких эмоций...
— А что вызываю?
— Рвотный рефлекс!
Однажды Раневская поскользнулась на улице и упала. Навстречу ей шел какой-то незнакомый мужчина.
— Поднимите меня! — попросила Раневская. — Народные артистки на дороге не валяются...
— Ковальски, варианты.
— Стратегическое отступление.
— Поясните...
— Мы убегаем, но мужественно.
— Кто вам это сказал?!
— Один очень умный доктор из вашего отделения.
— Умный доктор? Из моего отделения?... Кто пустил?!
Я был готов к нападению любого психа. У меня была вилка.
Тебе со мною повезло (…) Мне с тобой, конечно, тоже. Но, честно говоря, тебе повезло больше.
Пояснение к цитате:
Том 2. К-Я