Как я могу сражаться за свободу магов, если сам воплощаю в себе худшее из последствий свободы?
— Почему ты вообще захотел стать Серым Стражем? Чтобы было о чем порассказать, выпивши?
— Даже не вериться, что ты выжил на Посвящении.
— Что, неужто надрался и поспорил на пиво? Угадал?
— Твой череп с первого удара проломлю. Спорим?
— О, а спорим, я тебя перепью и не сползу под стол?
— Спорим!
— Не жалеешь, что ушёл из Серых Стражей?
— Ничуть.
— Но... Просто теперь я вижу, что кишит под нашими ногами. А мы даже не пытаемся с этим бороться. У тебя была возможность сражаться с этим злом, по локоть в крови и скверне, и...
— В твоём исполнении это просто романтика какая-то.
— Андерс, ты на меня так злобно уставился. Есть причина или просто настроение такое?
— Капитан Авелин не очень-то сочувствует магам.
— Я просто передала пару магов в руки храмовников.
— Все тираны с чего-то начинают.
— Зато сейчас я позволяю одержимому ворчать на меня! Цени то, что есть.
— Сэр Ланселап… а кто посвящал его в рыцари?
— Это серьезный вопрос?
— У него был маленький мечик или только когти? А на голове что? Наверняка была лихая шапочка с пером!
— Может, хватит смеяться над моим котом?
— Что… значит, не было шапочки?
— Знаешь, ты можешь взять другого котенка. На рынке в нижнем городе есть кошка с котятами. Их как раз уже можно отнять от груди.
— Тебе безразличны храмовники, кунари, политики, но кошечек ты замечаешь?
— Храмовники, кунари и политики не мяукают и не чешутся о твою ногу, когда ты покупаешь еду.
— А девочки среди них есть? Хочу кошечку. Полосатую.
— Андрасте, Владычица Печалей, выведи нас из тьмы к свету Создателя...
— Может, хватит? Андрасте за нас Хоука не найдет!
— Андерс, имей веру.
— Я уже затрахан верой в твою способность все испортить!
– Как можно уничтожить все валюты мира? – спросил Андерс.
– Очень просто. Начнется с доллара, поскольку все завязано на него, ну, а дальше снежный ком покатится! – Бад плеснул в бокал еще минералки, выпил залпом. – Это не так сложно, как вам кажется. Вы знаете, что три четверти всех банковских активов США сосредоточены в десятке банков? Эти банки крепко повязаны между собой. Достаточно создать проблемы одному или двум. Какой-нибудь скандал, несколько финансовых ошибок, сбой в работе серверов, акции упали в цене, поползли слухи, ну а дальше, как я уже сказал, будет снежный ком, несущийся с горы и сметающий все на своем пути. Вскроется несколько финансовых пирамид, возникнут проблемы с плохими кредитами, наступит ипотечный кризис… Ты же знаешь, как в топы выводятся заказные статьи. Несколько месяцев финансовой неразберихи и черного пиара, и деньги прекратят свое существование. Впрочем, их и так не существует, практически все деньги мира – это всего лишь байты на банковских серверах. Но не суть.
Ну ладно... но если через две недели я проснусь на корабле в Ривейн в подштанниках и с клеймом на лбу, буду знать, кого проклинать.
– А если мы не верим в победу, тогда лучше сразу заднюю дать и не впрягаться.
Вообще-то это я всегда любил фантазировать, как ты придёшь выручать меня из какого-нибудь подземелья. Воображал всё до мелочей. Вот я в Казематах, кругом храмовники, уже держат клеймо для усмирения. И тут ты врываешься и разбиваешь мои оковы. А дальше я самым изысканным образом выражаю свою благодарность.
— Смотри, Авелин, какая огромная тюрьма для магов. Тебе бы в Киркволл такую же.
— Ты о чем?
— Ну, у твоих стражников вечно хлопоты с магами крови и одержимыми. А так будет куда их всех упрятать.
— Кто не совсем безнадежен — тех в Круг. Остальных в землю. У меня все четко.
— А ещё можно сделать так, чтобы, кто о тебе плохое скажет, в того сразу молния била!
— Я правильно расслышал? Ты... одержимый?
— Что так тихо-то? Тебя, поди, не все услышали.
— И ты считаешь себя безвредным? Одержимый, который никому не причинит вреда?
— Не вырвет сердца из груди, например?
— Я делал это сам, а не по приказу демона.
— Значит, мы сошлись на том, что жестоким убийцей можно стать и без демона? Уже хорошо.
— Значит, вас двое? Андерс и... Справедливость?
— Ты не совсем точно выразилась.
— Но ты же... думаешь за двоих?
— Многие так делают.
— Теперь ты неточно выражаешься.
— Я думал, это правила игры.
— С тобой я никогда не знаю, с кем говорю.
— Значит, хорошо, что мы редко общаемся.