Если в моей квартире нет унитаза, значит, так и должно быть.
Как было бы здорово, оставайся всё и всегда таким же простым и ясным, как в двенадцать или двадцать лет. Если бы в мире и впрямь было лишь два цвета: чёрный и белый...
— Лучше уж «не трогай, пока работает», — поправил я. — Валентин, вся беда в том, что власть — отражение общества. Кривое, гротескное, но отражение. И пока большинство граждан в стране, доведись им попасть во власть, будут воровать и считать себя лучше других — никакая реморализация верхушки ничего не изменит. Политики, которые обретут совесть, уйдут. А на их место придут новые — без совести. Должны измениться люди, общество…
Когда вожди предают свой народ, а народ не свергает их — не стоит винить одних лишь вождей.
— В таком доме хорошо убивать, — сказал я. — Или сходить с ума.
— Займемся и тем, и другим.
Я поднял голову к сумрачному небу, открыл рот, ловя холодные снежинки. Остыть бы. Остыть насовсем. Но только не так, как в сумраке. Стать льдом, но не туманом; снегом, но не слякотью; окаменеть, но не растечься...
Даже если любишь свою работу — последний день отпуска навевает тоску.
Управление — это очень удобное слово. Почему-то никто никогда не уточняет, из какого именно управления. Вот и женщина тоже не стала переспрашивать.
— Скажи, ты кто?
— Иной.
— Какой такой иной?
— Маг. Не волнуйся — Светлый маг.
— Ты возмужал, Гарри Поттер...
Людей так легко повернуть к Свету или Тьме, но наиболее всего они счастливы, когда им позволяют быть самими собой.