Хороший друг предложит помощь, отличный — не примет отказа.
— Я всеми брошена, ох! Конечно, меня же заклеймили шлюхой.
— Дорогуша. Тебя бросили не потому что ты шлюха, а потому что изначально была с говнецом.
— Может, хотя бы обыщем его комнату и если найдём ещё, всё конфискуем.
— И чего мы сможем добиться?
— Если отобрать кондомы, возможно...
— Он молодой парень. Отбери у него хоть пенис, он всё равно одержим сексом.
— То есть, Вы смирились с мыслью об его измене?
— Скажем так: я заперла её в воображаемую шкатулку и на какое-то время забыла.
— По-Вашему, это оптимальный способ достичь примирения?
— По началу мне будет трудно. Через силу улыбаться, исполнять супружеский долг... Но лет через двадцать я, пожалуй, найду в себе силы его простить.
Дорогой! Возможно, терапия не поможет. Так что привыкай есть гадость.
— Спасибо, Миссис Ван де Камп.
— За что, Зак?
— Что помните маму.
Кстати, доктор, если он вздумает исповедоваться насчёт своих адюльтеров, проституток и интернет-порнушек, не стесняйтесь дать этому моральную оценку.
— Мне претит твоя неестественная безупречность. То, что в причёске волосок к волоску. То, что ты заправляешь постель еще до того, как я умоюсь. Ты же экранная домохозяйка с ниткой жемчуга, которая гадает, приглашать ли Хэндерсов на ужин. Где женщина моей мечты? Которая жгла тосты, пила молоко из пакета, смеялась? Мне нужна она. А не застывшая, бездушная, восковая фигура.
— Поменяю воду.
Там, в туалете, Бри пять минут горько рыдала в тайне ото всех и от мужа.
Потом вернулась в палату во всеоружии совершенство.
— Ты слышала, что я сказал?
— Полагаешь, я стану обсуждать эту тему в заведении, где на уборных таблички «киски» и «коты»? Исключено.
Дурной тон — когда баранина подается под соусом ягненка.
Поверь мне на слово, лучшее где-то там...
— Что ты делаешь?
— Я клею отбитый край.
— Что ж не купишь новую?
— Всегда лучше чинить то, что у тебя есть.