— Ты говоришь, как ревнивец.
— Да, конечно... Размечталась!
— О... Нет! Это ты размечтался!
— Пожалуйста, ты забываешь, с кем говоришь!
— Ты тоже! О! Я тебе НРАВЛЮСЬ?
— Что, по-твоему, я чувствую. Я не спал, меня тошнит. Что-то трепещит у меня в животе...
— Бабочки?! Нет, нет, нет, нет!... Только не это. Чак, ты знаешь, я обожаю всех божьих тварей и ассоциации, которые они вызывают, но этих бабочек, надо убить!
— Мы держимся за боль.
— Потому что это все, что у нас осталось.
Ты сначала разберись, прежде чем отвергать что-то ради поисков.
Я никогда не был более хорош и одновременно менее счастлив.
— Как тебе мои новые духи?
— Пахнет отчаянием.
Я просто хотел, чтобы ты была свободна. А кого ты будешь любить — решать тебе.
Мы носим в себе эту боль, потому что больше у нас ничего не осталось.
— Я король, а ты королева.
— А Нью-Йорк?
— Ну... Нью-Йорк является нашим царством.
— Успокойся, ничего не было с мадам Батерфляй.
— Да. Точно.
— Ничего не было... Так же как и вчера.
— Ты о чем? У тебя разные девушки каждый день.
— ...
— Не-ет...
— Я приму это как комплимент.
— Да ладно! Ты же пробовал?
— Всё. От эротики до таблеток.
— Извини, я не смеюсь. Это же очевидно, ты не забыл Блэр. Об этом говорит даже твое тело.
— У меня нет романтических костей в теле... кроме одной.
Мы — то, к чему мы стремимся, а не то, от чего бежим.
— Вам нравится Джо Кеннеди?
— Любитель выпить. Бабник. Миллионер. Он мой кумир.
— Я могу себя плохо вести...
— И, чтобы доказать это, достаточно показать царапины на моей спине.
— Позволь представиться, я — Чак.
— Басс! Я читала о тебе в Сплетнице — ты как дьявол.
— Хоть какая-то правда в рекламе.