— Мать писала — на войне был?
— Да не, в штабе там отсиделся, писарем...
— А стрелять-то умеешь?
— Водили на стрельбище...
— Я имею право задержать вас ещё на трое суток до выяснения обстоятельств.
— Тебе надо?
— А я ему правда руку сломал?
— Не. Вывихнул.
— А этот... орал который, он кто там у вас?
— Режиссёр.
— А чё за песня-то была?
— «Крылья». Наутилуса.
— Фамилия?
— Багров. Данила Сергеевич. Семьдесят пятого года рождения. Вокзальная, двадцать два...
— Место работы?
— Дембель. Не отгулялся.
— Где служил?
— В армии...
— Пойдёшь к нам?
— Нет.
— Ты их охраннику руку сломал и глаз чуть не выбил. Не был бы трезвый, я б тебя посадил. Иди. Через неделю не устроишься на работу, поставлю на учёт.
— Тебя как звать-то?
— Гофман.
— Еврей, что ли?
— Немец.
— А! А то я евреев как-то не очень.
— А немцев?
— Немцев? Нормально.
— А в чём разница-то?
— Ну чего ты пристал?
— Где на Таганке?
— Вот за тем домом направо.
— За тем домом... Это театр На Таганке!
— Что ты припёрся сюда?!
— Так, людей посмотреть.
— Посмотреть. Я вашего брата хорошо знаю, давно езжу. Сначала у знакомых, потом посуду мыть или грузчиком в магазине, квартирку снимешь и приехали. А там куда кривая американской мечты выведет.
— Зря вы так, я Родину люблю.
— А, патриот! Русская идея! Достоевский! Держава!
— А о чём поют?
— А тебе не один хер? Кайфово поют!
— Мне не нравится.
— Он, мудак, от Наутилуса прётся.
— Там такую музыку не слушают — она не настоящая.
— Где там?
— На войне.
— А это кто это?
— Салтыкова…
— А звать как?
— Борис!
— Не, её!
— Ирина...
— Негр, go go.
— Nigger? Whom you called nigger?
— Зря ты его негром назвал.
— А он кто?
— Афроамериканец.
— А какая разница?
— Ниггер – это для них ругательство обидное.
— Да меня в школе так учили: в Китае живут китайцы, в Германии немцы, в этом Израиле евреи, в Африке негры!
— Вот суки, раков не дали поесть.
— Начальник, нары опусти.
— Дай сигарету. Чушкарь, прикурить дай.
— Ну ты, парашник, оглох что ль? Не слышал, чё тебе старший сказал?!
<...>
— За что задержанных избил?
— За дело. Плеер верни.