— Мило, что позвал. Повеселимся.
— Ничего милого. И веселого тоже. Я тебя не из любезности позвал, а затем, что есть лишь 2 вещи, которые парни делают в одиночку, и боулинг не в их числе.
— А что второе?
— Другой рукой.
— Если люди неспособны быть добрыми, откуда взялось слово?
— Анталогическое доказательство любезности. Раз есть слово, значит есть и понятие. Поедешь домой, не врежься в минотавра.
— Даже самые сознательные родители в конце концов портят детей.
— Ты умный, успешный врач. И как же тебя испортили?
— Рассказать, как я увлёкся медициной? Когда мать напивалась, то запирала меня в отцовском кабинете. Ну, не часами же реветь и колотить в дверь. Потом плюнешь — возьмёшься за книжки. У нас у всех семейная деформация. Отсюда и успешность… Залатываем дыру.
– А почему ты так… спокоен?
– Я много месяцев не мог понять, что я сделал не так. Но раз ты никогда меня не любила, значит я ни в чём не виноват. Эй… Эллисон… ну не надо. Ничего страшного.
– Не знаю, почему я так сказала. Это неправда. Я любила тебя, просто… не так, как нужно было.
– Почему?
– Всё, что ты сказал, – правда. Я запуталась. Я сознательно вышла замуж за умирающего, так что у меня уже тогда были крупные проблемы. А когда он умер, проблемы только усугубились. Я выкинула тебя из своей жизни. И это я ненормальная, а не ты…
— Я не хочу умирать. Почему Он покинул меня?
— Я учился в семинарии. Как-то нас попросили прочесть любимый отрывок из Библии. Я выбрал Первое Послание Петра: глава первая, стих седьмой: «Эти испытания лишь проверяют вашу веру, является ли она сильной и чистой. Ваша вера проверяется. Как огонь проверяет золото и очищает его....»
— «... И вера ваша куда ценнее для Бога, чем золото. И если ваша вера останется сильной после испытания, она принесет вам похвалу, честь и славу в день Его Воскресения».
— Он не покинул вас. Лишь ваш страх мешает вам осознать, что Он здесь. У вас есть выбор: вера или страх. Это и есть испытание.
— Если я выберу веру, это не значит, что я не умру.
— Но вы по-иному воспримете смерть и всю вашу жизнь. Все зависит от вас.
— А без этого, какие у мальчика шансы?
— Минимальные. Яд прошёл гематоэнцефалический барьер.
— «Минимальные» — это, видимо, британский вариант фразы «хрен-два у него есть какой-то шанс».
— Я австралиец.
— У вас королева на банкнотах. Вы — британцы.
Не действуй, пока не будешь уверен.
— Знаю, ты ненавидишь отца, но я кое-что тебе расскажу...
— Я его не ненавижу. Я любил его, пока не понял, что равнодушие причиняет меньше боли. Если не ждешь, что он придет на футбольный матч — никаких разочарований, не ждешь его звонка на день рождение, не ждешь с ним встречи — никаких разочарований. Хотите, чтобы мы помирились, выпили пива по-семейному? Я достаточно его обнимал, а он достаточно меня разочаровывал.
— Хорошо.
— Вы ошибаетесь.
— Мощный контраргумент.
— Также я понимаю, что вне зависимости от того, что я делаю, вы всё равно будете обращаться со мной как с дерьмом.
— Дерьмо — понятие растяжимое.
— То есть я его разрезал и забыл вынуть селезенку?
— Все органы на нее похожи. Красные и скользкие.
— Вы были правы.
— Три банальных, ненужных слова.
— Ты идиот.
— Потому что влюбился?
— Нет. Потому что ты идиот. Впрочем, у вас это общее.