— Что ты вообще знаешь о сексе?
— Все, что надо! Я прочитала книгу «Детям про «Это», и «Энциклопедию для подростков», и «Ваша девочка взрослеет», и еще нашла у родителей одну книгу.... «для взрослых». Там какая-то акробатика цирковая, только блевотная.
— А теперь забудь все, что там написано, — сказал мне Сейдж. — Секс — это не акробатика. Не анатомия и не физиология. И неважно, кто, что и куда сует. Неважно. Самое главное не увидишь глазами, этого нет на картинках.
— А что, еще и кино про это бывает? — вытаращилась я.
— Бывает, но речь не об этом. Самое главное происходит в голове: твои мысли все улетучиваются. Ты не можешь думать ни о чем — только о человеке, который рядом. И о том, что можно с ним сделать.... В хорошем смысле слова. И с его согласия, конечно. Время исчезает, пространство исчезает. И внутри тебя такой ураган, что кажется: еще чуть-чуть и голову снесет.... И для все этого достаточно поцелуя. Или даже прикосновения руки. Вот это секс. А то, что ты в тех книжках читала, — это все... ерунда.
Я наконец начала осознавать, что за шутку сыграл со мной Господь. Что зрение, слух и обоняние — это величайшие сокровища, но я бы точно променяла какое-то из них на чудо прикосновения. Попрощалась бы с благоуханием цветов и ароматом свежеприготовленной пищи, но зато смогла бы жить среди других людей. Не смогла бы видеть, но зато могла бы целовать. Променяла бы все звуки на тепло чужой кожи под пальцами.
— А принцесса скажет, что живет в заколдованном замке, имя которому Стигмалион. И замок не отпустит ее ни к какому рыцарю. А за каждую попытку сбежать будет мстить — оставлять на ее теле стигму. Знаешь, что такое стигма? Это ожог, клеймо, которым древние греки помечали рабов и преступников. Так и Стигмалион будет клеймить пленницу. Раз за разом, пока боль не победит. Боль всегда побеждает.
Джесси, возможно, я делаю ошибки. Ужасные. И не беру в расчет чувства других людей... Я так долго жила вне социума, что, скорее всего, вовсе не умею этого делать. Но я хочу учиться. Хочу меняться. Хочу иметь друзей. У нас, ясное дело, ничего не выгорит, но... ты можешь приехать просто как друг? Поговорить о чем-нибудь. Мне было хорошо с тобой.
— Ты должна была все рассказать, черт возьми!
— И ты бы все равно поцеловал меня? — спросила я с сарказмом.
— Конечно! — съязвил Джесси.
— Я же, блин, обожаю укладывать девушек в реанимацию! Ты с таким же успехом могла бы попросить избить тебя до полусмерти. Мясником — вот кем я себя чувствовал. Господи, а если бы ты умерла?
— Я и так умираю, Джесси. Каждый день. Каждые сутки — шажочек к могиле. Просто с поцелуями умирать веселей.
— Это здорово, если твоя своеобразная философия помогает жить, Долорес... но она неправильная. Извращенная. Она угробит тебя раньше времени.
Ох уж эти обещания – они как пепел, павшая листва, капли дождя или пыль под ногами – ничего не стоят.