В город грехов приходят с широко открытыми глазами или не приходят вовсе.
— Моя воительница. Моя валькирия. Ты всегда будешь моей. Я всегда любил тебя. Всегда и никогда…
— Всегда. И никогда.
Многие считают Марва психом, но ему просто не повезло. Он родился не в том столетии. Ему бы на древнем поле боя врубать топор в чье-то лицо или в Риме сражаться с другими гладиаторами. Таких девушек как Нэнси ему бы швыряли пачками.
— Ты его в машине оставь. [Указывает взглядом на револьвер]. Никого убивать не будем.
— Брось, Дуайт! А как же «веселье»?!
— Уйди из моей жизни насовсем, или я изувечу тебя.
— Не можешь меня любить — ненавидь! Не можешь простить меня — накажи! Сделай больно, как я делала тебе.
Я обзываю ее всеми известными ругательствами, а мое имя в ее устах звучит музыкой, песнопением какому-то темному богу. Ее кожа скользит от пота. Вскоре моя ненависть иссякает, но она все не отпускает...
Атомная бомба взрывается у меня между ног. Товарный состав врезается в челюсть. Меня били и раньше, но так никогда! Так еще никогда! Звуки становятся влажными, может, он все еще бьет меня?... Я не знаю... Меня нет... Я ушел туда, где нет ни боли, ни мысли. Я просыпаюсь в воздухе. Асфальт несется вверх, чтобы влепить мне большой мокрый поцелуй.
Мы приканчиваем бутылку, и ее жидкая тьма заполняет нас обоих.
Её прощай отзовётся болью, когда он проснётся.
Мне бы послать её к чёрту, а вместо этого я прихожу на двадцать минут пораньше.
- 1
- 2