— Ты обещал, что никому не скажешь.
— Я помню, но что поделать, если все в этом участке гениальные детективы?
— Ты отправил всем письмо! Со своего адреса! На их адреса!
— Да, возможно это немного помогло им.
— Издеваетесь? Мы трижды останавливались, чтобы купить фейерверки! И никто не подумал о еде? А в холодильниках что?
— Фейерверки!
— Взрослым плевать на дни рождения!
— В свой ты приехала на работу на коне.
— Уверен, в квартире у тебя полный порядок, хоть с пола ешь!
— Я так и делаю!
— Довольно, сержант. У него есть алиби! Лучше подумаем, как поймать подражателя. Тысяча отжиманий! Это мы с Розой так говорим, когда нам не верят. Если Джуди — преступник, я тысячу раз отожмусь! А если это не так, то ты отожмёшься.
— Тысяча отжиманий для тебя много?
— Иди ты к чёрту, Терри.
— В этом году мы соревнуемся за самый элегантный из всех призов.
— За чемпионский камербанд!
— Нормальные люди говорят «пояс».
— Пояс? Хотел бы я видеть брюки, к которым подойдёт этот пояс.
Когда появляется возможность опрокинуть стол — опрокидывай стол.
— ... Но главное, я распечатал табличку с его именем его любимым шрифтом — garamond!
— У кого-то есть любимый шрифт?
— У Сантьяго есть. У всей семьи.
— Есть плюсы в том, что тебя недооценивают.
— Боже, ты прав! Есть плюсы, когда тебя недооценивают, тебе может, что угодно сойти с рук!
– Не будь слишком самоуверенным. Когда я встретил родителей Кевина, я сказал, что «Fünf Gesänge» Брама – это опус 106, в то время как это, разумеется, 104. С тех пор они со мной не разговаривают.
– Серьезно? Только из-за этого?
– Да... Ну и еще потому, что они жуткие гомофобы, которые считают, что я сделал Кевина геем с помощью своих волшебных гениталий.
- 1
- 2