— Он поет сердцем.
— Скорее, он поет шевелюрой...
И всё же я люблю Новый Год. Это время, когда я беспристрастно заглядываю к себе в душу и вижу там пустоту. И мне не больно от этого. У меня есть я. Остальное приложится. Ведь я по-прежнему верю в чудеса. Даже если они не приходят и не сбываются. Чудеса для того, чтобы в них верить. До последнего. Пока есть силы. И когда их уже нет. Надо верить в чудо.
— На этот раз я тебе солгал осознанно...
— ?
— Чтобы сохранить твоё доверие!
— Ты мне солгал, чтоб сохранить моё доверие?!
— Думаешь, это грипп? Мне не нравится твой кашель..
— Не знаю, почему он тебе не нравится. Я всю ночь тренировался.
Что делать с этим августом мы не знали.
Забирались только на подоконник и смотрели из распахнутого навстречу вечернему солнцу окна на разлинованный длинными тенями сад. Ощущение того, что я ещё чувствую в груди вечерний ласковый свет, грело меня и чуть радовало, позволяя теплиться надежде, что не всё потеряно.
Но вот солнце пропадало за безмолвными верхушками деревьев, и приходилось смотреть правде в глаза: надежды не было.
С августом пришли грустные времена. Не знаю, как сказать по-другому. Грустные времена и всё тут. Захандрили буквально все. И милая, вечно смеющаяся соседка Люси, и любовь всей моей жизни прекрасная Андерсина, и ещё одна любовь всей моей жизни (тсс! Не стоит думать, что она должна быть одна) — несгибаемая Джульетта, и умудряющийся совмещать в себе непреходящее нытьё и жизнерадостный оптимизм, Кеттлер, и даже я, даже я, даже я...
Меня зовут Джо. Я живу здесь уже пять лет. Все эти годы на земле не было никого счастливее меня. А затем пришёл август.
— Почему ты за него выходишь?
— У него на то целый бумажник причин.
— Я лохматая, — говорит мне Джульетта.
— Ты красивая, — говорю я ей.
— Это не взаимоисключающие понятия.
- 1
- 2