Я лягу на кровать,
Не жениха, а скорой смерти ждать.
Иногда я думаю, что одиночество может прорваться сквозь кожу, а иногда не уверена, решат ли что-то плач, смех, крики и истерики. Иногда я отчаянно хочу прикоснуться к нему, чтобы почувствовать, будто в альтернативной Вселенной я падаю с обрыва и никто не сможет меня найти.
— Мать моя лягушка! Ты в кого-то втюрилась!
— Что?! Да ну. Хотя... как сказать... то есть... да... Да, есть такое дело.
— Рассказывай в деталях! С чувством, с толком. Он роскошен до безобразия?
— До безобразия.
— А пузико круглое имеется?
— Ну, телосложение плотное.
— А его...
— Ах, это... колпак...
— Длинный и толстый?
— Я думаю, можно сказать, что при некотором освещении он чуть-чуть отдает... в синеву.
О, Гномео. Гномео! Обречены ли мы, Гномео, не видеться уж больше никогда? И твой колпак он цвета неба, ну почему не красный, как у моего отца?! Или изумрудный, как... у леприкона! Ну или там, лиловый, как... как... Ну или там, желтый! Что в гноме его шапка?! Мой отец краснеет от бешенства, а мне становится до посинения грустно! Ой, ну и вообще это не должно мешать нам быть вместе! Правда ведь?!
Я слух склоню, но двигаться не стану.