— Элиза, прежде чем покинуть этот мир, я должна кое-что тебе сказать.
Она взяла меня за руку. Какими же слабыми стали ее пальцы. У меня затряслись плечи. К горлу подступили рыдания.
— Нет, мама! Прошу тебя, не...
— Успокойся, дитя мое, и будь сильной. Будь сильной ради меня. Меня забирают от тебя, и ты должна относиться к этому как к проверке тебя на прочность. Ты должна быть сильной не только ради себя самой, но и ради твоего отца. Мой уход делает его уязвимым перед громкими голосами других членов ордена. Ты, Элиза, должна перекричать их всех и наставить его на третий путь.
— Я не смогу.
— Сможешь. Однажды ты станешь великим магистром и поведешь орден, руководствуясь своими принципами. Принципами, в которые веришь.
— Так это же твои принципы, мама.
Она выпустила мою руку и потянулась, чтобы погладить меня по щеке. Ее глаза утратили былую ясность, но мама улыбалась.
— Эти принципы основаны на сострадании, а тебе, Элиза, сострадания не занимать. Тебе оно присуще в высшей степени. Ты знаешь, как я горжусь тобой. Я и мечтать бы не могла о более удивительной дочери, чем ты. В тебе я вижу все лучшее, что ты унаследовала от меня и отца. Просить о большем было бы грешно. Знай, Элиза: я умираю счастливой. Это ведь такое счастье — узнать тебя. И такая честь — быть свидетельницей рождения твоего величия.
— А ты, кажеться, наделал шуму своим появлением, — сказала я, жадно вглядываясь в него.
— Что тут сказать? Ты всегда дурно на меня влияла...
— Твое влияние было еще хуже, — парировала я.
Потом мы поцеловались. Я даже толком не знаю, как это получилось. Минуту назад мы были давно не видевшимися друзьями и вдруг стали давно не видевшимися влюбленными.
Любовь моя,
Пока я пишу это, ты ещё спишь. Если проснешься, я, конечно, найду оправдание, но сейчас ты так сладко дремлешь. Завтрашний день — завершение пяти долгих лет, день нашей мести. Но меня не покидает ощущение, что в ключевой момент ты отступишь от плана. Боюсь ли я, что ты недостаточно любил моего отца? Или опасаюсь, не дрогнет ли у тебя рука?
Едва ли. Я знаю, что ты многое потерял и не вынесешь новых потерь. Ты позволил бы Жермену править Францией, если бы это могло меня «спасти».
Но думал ли ты обо мне? Почему ты решил, что я смогла бы принять такой выбор? Это мой выбор. И это моя судьба.
Если всё закончится хорошо, я сожгу это письмо. Если же ты читаешь это сейчас, решение принято. Я ни о чём не жалею, я не стану отягощать этой ношей тебя. Будь счастлив, любовь моя.
Люблю, всем сердцем,
Элиза.